Михаил Зайцев. Яша. Часть IIIb. Дракон.

Форматирование в основном сохранено.
С разрежения автора, выкладывая его книгу.
По техническим причинам третья часть книги разбита на 2 разных поста.
Продолжение третьей части.


Михаил Зайцев. Яша. Часть I. Хасид.
Михаил Зайцев. Яша. Часть II. Ящер.
Михаил Зайцев. Яша. Часть IIIa. Дракон.
Михаил Зайцев. Яша. Часть IIIb. Дракон.
Михаил Зайцев. Яша. Часть IV. Идущий по Следу.
Михаил Зайцев. Яша. Послесловие.
Мои впечатления о книге "Яша" Михаила Зайцева.

Томер – 19 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

– Осторожнее. Побереги крыло, – я заметил, что дракон перегружает на тренировке раненую конечность.
"Мне надо лететь".
– Успеешь еще налетаться. Помнишь, что доктор говорил. У тебя, правда, очень быстро заживает. Говорят, у ящериц оторваный хвост заново вырастает. Ты тоже мог бы крыло отрастить?
"Я не хотеть пробовать".
– Вот то-то и оно. А если не хочешь, тогда побереги крыло. Тебе еще повезло, могли бы и серьезней покалечить.
"Они вдруг перестать стрелять. Почему?"
– Кто их знает? Может, осечка какая. Ты можешь рассказать, как это было?

"Где-то справа, еще не видимая мной, возникает смерть. Я чувствую ее боль и страх. Чувствую врагов, которых надо разорвать на куски.
– Аллах акба-а-ар!
Длинная серия резких хлопков и обжигающая боль в правой руке и в боку".

Застонав от боли, я выронил успевший вскочить ко мне в ладонь пистолет и откатился в сторону, ища глазами противника и подходящее укрытие.

"В сорока шагах от меня перевернутая на бок машина. Один человек еще вылезает через разбитое окно. Второй уже снаружи, лихорадочно дергает оружие. Презренные твари, они смеют убивать меня!"

Боль и наваждение исчезли так же неожиданно, как появились. В недоумении я рассмотрел свою здоровую руку, сжал и разжал пальцы и повернулся к дракону.
– Придурок гребаный! – я подобрал и проверил оброненное оружие. – Ну, ты даешь! Я же мог подстрелить кого-нибудь. А у иного на моем месте уже был бы инфаркт. Как ты это сделал?
Яша как-то странно фыркнул. Кажется, этот гад так смеется.
"Я передавать. Раньше только мысль-звук, слово. Но мне показать. Я понять передавать все, что может быть в голова. А голова мой большой".

Ниже есть продолжение.

– То есть, все было в точности, как ты мне сейчас показал? – я уселся напротив этого ходячего (и летучего) синематогрофа со спецэффектами. – Ну, тогда твои бандиты еще большие придурки, чем ты. Стрелять ни фига не умеют. Полмагазина с полусотни метров по такой крупной мишени одной очередью выпустил, а попал всего дважды. А еще до этого он, наверно так же, стрелял в Шушану и, конечно, не сменил магазина. У этого козла просто патроны кончились.

Но и ты, приятель, не намного лучше, – добавил я, чуть подумав. – Разве можно было выпускать из поля зрения двух вооруженных врагов? Я учил тебя спортивным поединкам. А надо было учить психологии боя и тактике скоротечных огневых контактов. Во как.

Яша – поздний вечер 21 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Крыло ныло чувствительно, но терпимо. Поймав восходящий поток теплого воздуха, я плавно планировал, описывая круги над фермой.

"Маленькая желтая ящерица с длинным хвостом".

Я повторял это снова и снова, но ничего не происходило.

"Желтая хвостатая ящерица. Слышать?"

Все, больше не могу. Еще один круг, и на посадку.
"Желтая хвостатая ящерица".

Ответ пришел, когда я уже почти отчаялся:
"Желтохвостый. Думать активно!"
"Кто это? Кто со мной говорит?!" – обрадовался я.
"Желтохвостый. Не ясно. Думать активно!"
"Я. Это я желтохвостый! Кто тут?"
"Желтохвостый. Страх нет. Хорошо. Место?"
"Я не понимать. Кто Вы?"
"Страх нет. Передавать. Добрый. Место?"

Вот же бред! Разговор двух глухих на разных языках. Я попытался думать как можно четче:
"Какое место? Кто Вы?"
"Думать активно. Страх нет. Место? Точка? Координата?"
"Вы желать знать, где я? Я на одной ферме в Негеве".
"Не ясно. Место?"
"Я в Израиле".
"В Израиле", – повторил я по-русски. – "In Israel."
"Желтохвостый. Думать активно! Место?"

Томер – 22 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

– Эй, мальчики! Я на почту заскочила, – Орли прямо от машины направилась к Яшиному ангару. – Почтовый ящик просто переполнен был. И еще посылка, хм, для Яши.
Мы с дракошей недоуменно переглянулись.
– Посылка большая, я ее в багажнике оставила. Но вот это тоже Яше.
С этими словами Орли протянула Яше конверт.
"Томер, открывать".

Я принял конверт от Орли и взглянул на адрес. Письмо пришло из Текоа, и адресатом действительно значился Яков Гифуннер. Вскрыв конверт, я обнаружил внутри другой конверт, сложенный вдвое. Что за приколы, типа русских "бабушек"* [так иногда израильтяне называют матрешек]? Я собирался прочесть имена отправителя и получателя на внутреннем конверте, но вдруг остановился. Этот почерк был мне слишком хорошо знаком. Пару раз моргнув, я поднял взгляд на змея.
"Тебе",– Яша все понял.

"Томеру Бакобза от Виктории Чернышевски.
Милый Томми!
Признаться честно, мне немного неловко писать тебе, и я бы никогда не решилась на это, если бы не эта славная девочка, которая разыскала меня по телефонному справочнику и убедила, что человеческие отношения надо стараться сохранять вне зависимости от перемен судеб. Так вышло, что расстались мы с тобой скверно, хотя ни я, ни ты, как мне кажется, вовсе не желали этого.

Нет, я не предлагаю возобновить наши отношения. Я счастлива с Ювалем и ни о чем не жалею. В общем, мы уже и день свадьбы назначили. Ты уж извини, тебя я приглашать не стану.

Но в то же время, мне не безразлично твое мнение обо мне. Я ценю тебя, как старого и надежного друга, и дорожу памятью о нашем прошлом... "

– Ты понимаешь, Яша, с одной стороны, вроде бы и приятно. Но в то же время, как-то грустно все это. Вишь ты, на свадьбу она меня звать не хочет. Боится, небось, что скандал закачу. Ну, в общем, правильно делает. А я вот решить не могу, отвечать ей или не стоит? И что отвечать-то? Проблем бы ей еще не наделать, если письмо к ее очкарику в руки попадет. И потом, если даже и люба она мне была ... пусть и сейчас даже ... Но это не ее печаль, понимаешь. Пусть она там с этим свадьбу играет.

"Я любить тебя. Возможно, мой любовь еще не до конца гаснуть в глубине душа. Но это не надо более беспокоить тебя. Я не желать ничем омрачать твой покой".

Я обалдело уставился на дракона. Во как выдает чешуйчатый!
– Класс! Чувак, тебе надо романы сочинять, а не груши околачивать. Ну-ка, повтори еще раз, я запишу.

"Пушкин – большой русский поэт. Я давать тебе адрес сайта. Ты печатать и посылать Вика. Она ценить такое, приятель".

Яша – поздний вечер 22 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Я взлетел с земли. Теперь я понял, как это делается. Надо просто подпрыгнуть повыше и одновременно изо всех сил взмахнуть крыльями. Если все сделать сильно и синхронно, то при завершении первого маха вы окажетесь уже достаточно высоко, чтоб не цеплять землю крыльями. И тогда, продолжая не слишком частые, но мощные взмахи, сохраняя ровное дыхание, вы подниметесь все выше и выше. Перед вашим взором (не мысленным, а самым что ни на есть визуальным), откроются бескрайние просторы каменистой пустыни. Маленькие, как игрушечные, человеческие домики медленно проплывут внизу. А в безоблачном небе над вами замерцают далекие звезды. Далекие, но и такие близкие. Кажется, можно махнуть хвостом и зацепить звездочку. И кто знает, быть может вон на той маленькой звездочке какой-нибудь одинокий дракон увидит, как машет ему собрат.

"Маленькая желтая ящерица с длинным хвостом".
На этот раз, ответили сразу:
"Желтохвостый. Место?"
"Я не знать, как называть это место", – признался я.
"Желтохвостый. Нет страха. Я искать. Желтохвостый думать активно. Много-много думать. Так надо. Желтохвостый думать. Я искать. Не переставать".
Это я понял. Что ж, будем поддерживать связь.
"Я ничего не бояться. Я очень долго искать вас. Нет, я искать себя, а находить вас. Нет, тоже еще пока не находить. Я не знать, где я. Не знать, кто я. Я запутаться. Мне нужна чья-то помощь".
Что со мной? Слезы. Это от ветра.
"Желтохвостый. Хорошо. Еще. Думать активно".
"Тут мне никто не помочь. Они все хорошие, но они не мочь. Они не понимать. Я и сам не понимать. Только Господь. Он один понимать все. Я говорить с Ним. Он посылать вас.
Если вы не находить, я пропадать совсем. Вы искать. Хорошо искать, я очень просить. Я хорошо думать. Активно. Я теперь много-много летать. Я сильный. Я летать, пока Вы не находить. Я не знать, кто вы. Не знать, что мне ждать. Но вы помогать мне понимать, кто я. Ведь, правда? А потом, будь что будет. Даже если враги. Пусть. Лучше самые страшные враги, чем одному в беспросветной тьме. Лучше ..."
"Есть! Я знать место".
"Что?"– я не понял, почему меня перебили.
"Находить. Нет страха. Большой и добрый идти к желтохвостик".
"Ко мне, сюда? Но когда?"
"Не ясно. Желтохвостик, думать активно!"
"Когда ко мне приходить? Как долго мне ждать? Сколько времени?"
"Желтохвостик повернуть два раза".

Профессор Зульцман – 23 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

– Как я? – Орли повернулась кругом, чтобы я мог лучше ее рассмотреть.
– Нормально, – подтвердил я. – Только обувь смени.
– Я вообще-то накрасилась, а тебе хоть бы что! И чем тебе мои туфли не понравились?
– Туфли красивые. Но в кегельбане нужна закрытая обувь с носками.
– В такую жару?
– Это была твоя идея: устроить на день рождения Орена вечеринку для его друзей в кегельбане. Впрочем, там все равно выдадут спортивную обувь. Так что можешь остаться в туфлях. Только носки возьми с собой.
– Кстати, – вспомнила Орли, – нам еще в "Супер". В конце недели к нам родственники соберутся, а у меня готовить не из чего.
– Но когда же мы успеем?
– Почем я знаю? Ты бы хоть батарейку в настенных часах сменил, а то они черти-что показывают.
Я взглянул на часы.
– Действительно, черти-что. Если бы батарейка села, то часы бы стояли. А эти спешат ровно на два часа. Кто-то перевел.
– Больше мне делать нечего, часы вперед переводить.
– Я разве говорю, что это ты? Может, Орен баловался.
– Он в школе с утра. А утром часы еще правильно работали. И вообще, в салон сегодня, кроме меня, никто не заходил. Так что, ты лучше у Яши своего спроси.
– А он тут при чем?
– Это тебе виднее. Только я в последнее время замечаю, что в тазике с его едой лучшие куски мяса оказываются сверху еще до того, как он сам подойдет.

Орен – поздний вечер 23 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Разбудил меня какой-то шум снаружи и легкое постукивание в окно. Но я упрямо решил глаз не открывать и спать дальше. В конце концов, надо же человеку отдохнуть после напряженного дня. И потом, я сегодня именинник. Как ни крути, а двенадцать лет – это уже почти взрослый. Через год бар-мицва* [традиционный еврейский обряд совершеннолетия. У мальчиков проводится в возрасте тринадцати лет, а у девочек (бат-мицва) – в двенадцать лет], а был бы я девчонкой, то уже сейчас бы праздновал.
И тут что-то мокрое брызнуло мне в лицо. Я вскочил, отирая лицо от капель. Это же кола! Наверно, из недопитого мной стакана. Но стакан не опрокинут, а хорошо стоит на тумбочке, где я его и поставил перед сном.

В окно снова постучали. Тут я немного оробел. Не включая свет, я осторожно приоткрыл жалюзи и облегченно вздохнул – Яша. Дракон стоял за окном. Он тихонько шипел и жестикулировал головой и лапами, явно подзывая меня к себе.

Быстро натянув штаны и сандали, я выскользнул в окно.
– Что случилось, Яша?
В ответ дракон фыркнул, лег на землю, наклонил голову и протянул мне крыло.
– Тебе не спится? Ты плохо себя чувствуешь?
Яша фыркнул резче и отчаянно замотал головой. Затем он выгнулся, ткнул в меня лапой, похлопал ею себя по спине и вновь выставил ко мне крыло, как бы образуя наклонную поверхность, по которой удобно было бы вскарабкаться наверх.
– Хочешь, чтоб я залез на тебя? Ладно. Но учти, что ты сам это предложил.
Я легко забрался к дракону на спину. Я бы и без крыла забрался. Когда он лежит, не такой уж он и громадный. Однако Яша все еще оставался чем-то недоволен. Опять зашипел и похлопал себя лапой по шее. Я перебрался выше.

Яша чуть раздвинул крылья, как бы проверяя что-то. И вдруг резко подпрыгнул. Я думал, он сначала встанет на ноги, и лишь потом до меня дошло, что ему с четырьмя лапами из положения лежа прыгать еще проще. Обеими руками я ухватился за шею дракона, когда он замахал крыльями и полетел. До последнего момента я не верил, что он это сделает. Думал, может просто по двору покатать меня хочет. Почти сразу я почувствовал, что начал сползать на сторону. Но тут что-то невидимое уперлось мне в бок и легко пододвинуло меня на прежнее место.

"Не бояться. В полете я держать маленький человек".
– Яша! Ты разговариваешь со мной, как с Томером?
"В полете это легче. Особенно, с близким собеседником. Поэтому, я звать тебя. Надо говорить".
– Ух, ты! Мы теперь каждую ночь будем летать и разговаривать.
"Вряд ли".
– Почему? Яша, это же ты так здорово придумал!
"Возможно, я скоро уходить".

Вся былая радость, весь восторг от полета верхом на настоящем драконе, исчези за один миг.
– Как? Куда? Зачем тебе уходить?
"Мне надо домой".
– А где твой дом?
"Я не знать. Меня забирать туда".
– Кто?
"Не знать. Может быть, мои мама и папа".
– У тебя есть родители?
"У всех есть".

– Ты очень хорошо летаешь, – сказал я, чтобы прервать затянувшееся молчание. – Очень плавно. А выше можешь?
"Плавно, низко и медленно. На всякий случай – чтобы маленький человек не сильно разбиться, если падать".
– Значит, ты можешь летать быстрее и выше?
"Акка Кебнекайсе учила, что высоко и быстро летать легче, чем медленно и низко".
– А кто эта ... Ака Кнебе ... Это тоже дракон?
"Разве ты никогда не читать о приключениях Нильса Хольгерсона? Читать, тебе нравиться!"

Мы опять немного помолчали. Я пытался разглядеть наш дом и двор сверху. Но было темно, и я видел только фонарь у входа.
– Значит, ты позвал меня, только чтобы сказать, что уходишь?
"Не только. Я говорить еще несколько вещь. Мы быть хороший друзья Орен. Это важно. Ты когда-то спрашивать меня, и я хотеть сейчас обещать, что мы никогда не сражаться с тобой".
"А еще я говорить",– продолжал дракон, сделав большой круг над фермой, – "Надо искать себя. И я, и ты. Понимать, если не знать себя, то не мочь делать хороший, правильный вещи.
И еще, я давать твой подарок на день рождений. Сейчас мы садиться на земля и больше не мочь говорить. Мы заходить в ангар, и ты брать большой картонный коробка. Это подарок от Яша и от Яэль.
Прощать, Орен!"
– Прощай, Яша! Найди себя и своих родителей, и будь счастлив!

При посадке сильно тряхнуло, и я набил шишку на лбу, ударившись о жесткую чешую на Яшиной шее. В ангаре я включил свет, чего Яша обычно не делал. Коробка, и правда, лежала на виду у самого входа. Я распечатал ее не торопясь. Лишь мельком взглянув внутрь и заметив форму предмета, я почти догадался, что это. Но не смел поверить, пока не раскрыл и саму коробку, и чехол, в котором хранилась настоящяя семиструнная гитара и диск самоучителя к ней.

Томер – 24 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

"Томер!"
– Чего тебе?
"Томер, ты можешь выходить во двор?"
Честно говоря, не хотелось мне никуда выходить. Ну, да ладно. Я вышел из своей жилой единицы и осмотрелся вокруг. Яши нигде не было видно. Должно быть, сам он валяется у себя в ангаре, а меня зачем-то во двор вытащил.
"Томер, смотреть вверх. Видеть?"
Я взглянул наверх, но ничего, кроме жестоко палящего солнца, не увидел.
"Над домом кто-то летать. Кругами. Давно".
– Птица, что ли?
"Нет. Он не живой".
– Если не живой, то не "кто-то", а "что-то". Самолет?
"Да, но ... Он очень маленький. И он думать, искать меня".
– Дрон?! – я быстро пересек двор и зашел в ангар к дракону. – Он тебя видел?
"Если он уметь смотреть, как я, то видеть".
– Он умеет. Можешь не сомневаться, смотреть он умеет очень хорошо.

Мири – вечер 24 июня 1998 г.
Тель-Авив. Дом без названия.

Дверь в 37 -ой кабинет незапертая была, и я вошла. И тут же поняла свою оплошку. Несмотря на поздний час, хозяин кабинета на месте был. Он за своим столом сидел и по телефону с кем-то балаболил. Услыхав, как я дверь отворила, он хмурый взгляд бросил и этак неодобрительно головкой покачал. Тут бы мне, дурехе, уйти тихонько, а я на доску уставилась.

Фигурка женщины была поражена какой-то, то ли стрелкой, то ли молнией. Фигурка человечка в шляпе была вовсе перечеркнута, а над ней появилась фигурка зубастого и мохнатого чудища.

– Да. Да, я абсолютно уверен, – говорил меж тем хозяин в трубку. – Улик более, чем достаточно. И результаты наших наблюдений, и косвенные признаки, и свидетельства очевидцев. Если всего этого еще было не достаточно, то теперь у нас кадры аэрофотосъемки имеются. Тут уж никуда не деться – это факт. Силы большие? Ну, что же делать, каков противник, таковы и силы. Рисковать нельзя. Да. Да. Очень хорошо. Спасибо. Да, я сразу сообщу. Спокойной ночи.

Хозяин трубку положил и вновь на меня глянул.
– Мири, сегодня здесь не надо убирать. Спасибо, – не дожидаясь ответа, хозяин кабинета поднялся и повернулся лицом к доске.

Он, оказывается, и имечко мое знает. А я его вижу впервой. Довольно высокий, крепкий такой, чернявый мужичок. Привычным движением он фломастер взял в руку и несколькими четкими движениями вокруг чудища прутья решетки начиркал.

Далее я глазеть не стала. Но уже с той стороны, еще неплотно дверь притворив, услыхала, как хозяин вновь за телефон взялся и громко произнес:

– Соедините меня с отделом спецопераций.

Профессор Зульцман – утро 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

– Босс, у нас проблемы, – Томер выглядел взволнованым.
– Какого рода? – поинтересовался я.
– Скверного. Гости к нам, незваные. И что-то мне подсказывает, что скоро они не уйдут.

Я поднялся из-за рабочего стола и вслед за Томером быстро вышел из дому. Еще не дойдя до ворот, я увидел стоявший напротив автобус и с десяток солдат пограничной стражи, околачивающихся возле него. Еще ближе остановилась полицейская машина, из которой как раз вылезали два человека. В одном из них я узнал своего знакомого инспектора Ронена Хитуэли из беер-шевской полиции. Второй, одетый в штатское человек, был мне незнаком.

Томер легонько тронул меня за локоть и кивком головы указал куда-то в сторону. Я проследил за его взглядом и разглядел двух солдат, стоявших на пригорке, метрах в двустах слева от въезда на ферму. Повернув голову в противоположную сторону, я успел заметить еще трех солдат, обходивших забор справа. Похоже, дела завариваются очень серьезные.
Тем временем, парочка из полицейской машины приблизилась к нам.

– Профессор Зульцман? – обратился ко мне человек в штатском.
– Да. С кем имею честь?
– Специальный агент Левин, – агент продемонстрировал удостоверение сотрудника ШАБАКа. – Нам необходимо осмотреть Ваш дом.
– Простите, но Вам придется подождать прибытия моего адвоката. Надеюсь, у Вас есть подписаный судьей ордер и прочие необходимые ...

В этот момент к воротам приблизилась группа магавников* [сокращение от ивр. мишмар а-гвуль В дословном переводе "пограничная стража", но по своей специфике соответствует, скорее, внутренним войскам] во главе с офицером в звании лейтенанта. Один из пограничников без слов резко толкнул калитку и отстранил меня в сторону. Лейтенант приблизился к Томеру и требовательно протянул руку.
– Сдайте оружие!
Томер не шелохнулся. Лишь вопросительно взглянул на меня. Двое солдат, держа оружие наизготовку, обошли его и встали по сторонам. Да что здесь, черт возьми, происходит?!
– Господин спецагент! Мне кажется, что Вы несколько превышаете свои полномочия. Мой телохранитель имеет лицензию на ношение личного оружия. Он находится при исполнении своих обязанностей на территории моей частной собственности. Я не вижу причин ...
– Территория Вашей частной собственности, профессор, с этой минуты объявляется закрытой военной зоной. Вот приказ министра обороны, – агент протянул мне документ. – Здесь больше не действуют никакие гражданские законы: ни суды, ни адвокаты, ни лицензии. Можете спросить у своего друга, старшего инспектора.
– Это правда, Ронен? – обернулся я к полицейскому.
– Правда. Он имеет право делать здесь все, что ему вздумается. Но, – сыщик прищурился, – если набедокурит, то отвечать станет перед министерской комиссией.
– Отдай им оружие, Томер.
Томер молча отстегнул кобуру и протянул оружие лейтенанту.
– Что, братан! Опять инструмент понадобился? – криво ухмыльнулся охранник проходившему мимо него агенту ШАБАКа.
– Не дерзи, парень, – бросил на ходу агент.

Теперь мне оставалось лишь наблюдать, как оперативно пограничники занимают позиции по периметру моего двора. А что еще можно сделать? Разве что ...
– Агент Левин! Позвольте Вас на пару слов? – я сделал несколько шагов в сторону.
– Почему бы и нет? – спецагент подошел ко мне и нацепил темные очки.
– Э ... Видите ли, я хотел бы Вам кое-что показать. Вы не могли бы на минутку снять свои очки?
– Вы хотите показать мне свои фокусы, господин гипнотизер? – лицо агента оставалось невидимым. – А Вы знаете, что такое сопротивление властям? Не усугубляйте своего положения, профессор.
– Позвольте мне хотя бы зайти в дом. Предупредить жену, чтоб привела себя в порядок.
– Не беспокойтесь. Ваши жилые помещения нас пока не интересуют.

К дому подъехал микроавтобус, из которого вышли несколько человек с длинными пневматическими ружьями.
– Это коллеги вашего приятеля Оренбурски из иерусалимского библейского зоопарка, – пояснил агент. – Правда, обычно они работают не с ящерицами, а с крупными хищниками. А скоро еще подъедет крытый грузовик, вроде того, что использовали Вы. Только в кузове у него прочная стальная клетка. Как видите, мы все про Вас знаем и подготовились соответственно.
– Мне все же хотелось бы понять, чем вызвано такое странное отношение.
– К Вам лично? Подозрением в незаконных экспериментах над людьми и в пособничестве убийству.
– Какому еще убийству? – удивился я. – Террористов, что ли? Так, за это награждать надо.
– Может, и наградят. Но для начала нам придется во всем этом хорошенько разобраться.

В ангар мы вошли все вместе: агент, ветеринары, пятеро пограничников и мы с Томером. Яша ждал нас. Он полулежал на полу, приподняв голову в сторону выхода. Любопытной была первая реакция вошедших, когда, еще не привыкнув после солнечного света к полумраку в ангаре, они вдруг замечали дракона. Реакция варьировалась от ступора у одних до неожиданной паники у других. Хорошо, что хоть не стали сразу стрелять. Впрочем, большинство этих людей, к их чести, реагировало адекватно – подстегивая свою нервную систему резким словом или бессмысленным междометием, они прижимались к стенам, держали свое оружие наготове и сами были готовы к любым действиям. Вот где пища для психологических исследований!

Один лишь агент при виде дракона не проявил абсолютно никакой реакции. Он вошел совершенно спокойно, продвинулся вглубь помещения, чтобы не загораживать вход, молча остановился посередине и внимательно разглядывал Яшу. Точно так же, как Яша рассматривал агента. На остальных присутствующих дракон, казалось, не обращал никакого внимания.

– Яша говорит, что у тебя синдром Сикорски* [Рудольф 'Экселенц' Сикорски – персонаж романов братьев Стругацких. Чрезмерная бдительность Сикорски в романе "Жук в муровейнике" толкнули его на убийство подозреваемого. Сам Сикорски описывал свои мотивы следующими словами: "… если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях - мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился чёрт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах"], – неожиданно заявил Томер.
– Яша? Значит, все-таки, Гифуннер, – агент казался весьма довольным. – Ну, раз ты можешь говорить с ним, то передай ему, чтоб не делал глупостей.
– Яша телепат, – послышался голос Орена. – Ему не надо ничего передавать, он сам понимает.
А я и не заметил, когда появился мальчишка. Ох, не стоило этого всего говорить, хоть агент и заявляет, будто все знает сам.
– Уберите ребенка! – обернулся агент.
– Орен, быстро в дом! – скомандовал я.
– И не подумаю.
– В дом, я сказал! Немедленно!
– Телепат, стало быть, – агент вновь уставился на дракона.
– Да, – с удовольствием подтвердил Томер. – Поэтому, если он говорит, что у тебя не в порядке с башкой, то он знает, что говорит.
– Что ж, тогда все проще, – агент ткнул в дракона пальцем. – У тебя есть выбор, парень. Либо ты сейчас сам спокойно зайдешь в машину, либо нам придется тебя усыпить. И учти, вокруг полно вооруженных солдат. Все дороги перекрыты. Если ветеринары не смогут тебя успокоить, то солдаты откроют огонь на поражение. И вот еще что. Не знаю, может ты и способен справиться с парой взводов автоматчиков. Но я сомневаюсь, что тебе это удастся со звеном боевых вертолетов, которые контролируют воздушное пространство над фермой.
– Зря вы так, – Томер скорчил кислую морду. – Яша – еврей и израильтянин. Он не будет наших ребят мочить.


Крылья Грома – утро 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев.

Я вылетела из перехода первой, как и положено вожаку. Все было так, как мы и ожидали. Сила тяжести почти в полтора раза выше нормы, и кислорода маловато на необходимой высоте. В остальном условия обычные. Разве что несколько повышенный радиоактивный фон и множество различных электромагнитных аномалий.

В следующий миг за мной появились еще два воина. Они держались "крыльями": в одной плоскости справа и слева от меня, но чуть позади. Правофланговый – это Большой Вал, самый сильный воин в стае спасителей. Точнее, это он так думает, поскольку не знает, на что способна я. Слева – Цветок Предгорий. Она недавно летает со спасителями, зато является превосходным стражем здоровья.

Последней из перехода вылетела Надежда Гнездовья. Она держалась в отдалении от нас и немного выше. Опытнейший спаситель, надежный товарищ и универсальный воин. При необходимости она сможет заменить любого из нас. Пока она сзади, я могу быть спокойна за свой хвост.

Давненько не вылетала я в дальний поиск. Но сигнал от желтохвостого птенца, принятый из удаленного мира, – это событие столь неординарное, что уместно было послать и самого вожака стаи. Тем более, что именно мне удалось наладить контакт с птенцом и запеленговать его. И вообще, не мешает иногда размять крылья. А заодно показать пример молодежи. Не многие из нынешних спасителей имеют опыт работы в дальнем поиске.

Все четверо воинов нашей стайки активно мыслили в общем пространстве, что позволяло нам не только мгновенно обмениваться бесконечным потоком информации, но и попросту ощущать все мысли (кроме закрытых, разумеется), эмоции и пользоваться органами чувств друг друга. Я тут же сделала замечание Цветку за то, что та слишком много внимания уделяет видневшемуся поодаль нагромождению скалистых пещер с прямоходящими животными. Когда стая в поиске, то все воины должны, прежде всего, искать битвы, а лишь потом – мудрости. Иначе до мудрости можно и не дожить. А осмыслить собранную информацию мы сможем после возвращения.

Окинув мыслью свою стайку и убедившись, что все в порядке, я передала в стаю сигнал об успешном переходе. Затем, еще один сигнал птенцу:
"Желтохвостик! Помощь близка. Где ты?"

Яша – утро 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

– Не знаю, может ты и способен справиться с парой взводов автоматчиков. Но я сомневаюсь, что тебе это удастся со звеном боевых вертолетов, которые контролируют воздушное пространство над фермой.
"Я не сражаться слуги закона".
– Зря вы так. Яша – еврей и израильтянин. Он не будет наших ребят мочить.
"Желтая хвостатая ящерка! Большой, добрый тут. Место?"

Медленно, чтобы не пугать людей, я поднялся на ноги.

Томер – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

Яша начал вставать. Окружающие инстинктивно плотнее прижались к стенам.
"Все-таки, она вертеться!"
"Кто вертится?" – мысленно переспросил я дракона.
"Земля. Два раза обернуться".– Яша обвел присутствующих взглядом. – "Томер, говорить им! Сохранять покой. Если все быть спокойны, то никто не страдать. Сюда идти друг".

Лично мне от такой информации спокойнее не стало.
– Ребята, только без нервов, я умоляю! – некоторые перевели взгляды на меня, но большинство по-прежнему смотрели на дракона. – Сейчас сюда кое-кто придет. Это друг. Не надо стрелять.

Агент ухмыльнулся, но тут же к чему-то напряженно прислушался. Ах, да! У него же в ухе мини-наушник и проводок с микрофоном на шее.
-Где? – тихо спросил агент в микрофон и, резко повысив голос, обратился к окружающим. – Всем оставаться на местах! Наружу не выходить!

Крылья Грома – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

"Надежда, оставаться в воздухе! Держать связь со стаей, наблюдать, фиксировать! Остальным садиться, сохраняя дистанции. Вал, общая защита с тыла и с флангов. Цветок со мной".

Мы приземлились на достаточно свободном участке, неподалеку от нескольких пещер и небольшого стада встревоженных двуногих. Птенец был в малой пещере передо мной. Связь он держал, но вылезти к нам почему-то не мог и все время просил не бояться и не убивать. Глупенький птенчик!
Пещера была слишком мала для меня. Придется вскрыть ее аккуратно, чтобы не причинить вред птенцу внутри.


Томер – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

Неожиданно поднявшийся снаружи ветер и шум напомнили мне посадку вертолета. Я и был уверен, что это вертолет, пока земля не дрогнула. Трижды. И ветер тут же стих.
Снаружи послышались неясные возгласы. Солдаты и гражданские в ангаре тоже заволновались, но агенту и лейтенанту удалось призвать их к порядку. Ненадолго.
Крыша ангара и верхняя часть стен вдруг беззвучно отделились от опор и медленно поплыли вверх и в сторону. Солнечный свет залил помещение.
– Всем наружу! – распорядился агент.
Уговаривать никого не пришлось.


Крылья Грома – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

Группа двуногих в панике разбежалась из приоткрытой мной пещеры. Вслед за животными показался птенец. Зеленокрылый! Духи ветра! Их что, здесь целая колония?
"Как твое имя, парень? Из какого ты гнезда?"– спросила я.
"Маленький желтохвостый", – бессвязно передал птенец.
"Где желтохвостик? Тут есть еще драконы?"
"Желтохвостик – я".

"Это он!"– сообщила я стайке, тем самым разрешая высказать свои соображения. – "Я узнаю его речь".
"Дебил. Шкуру сменил, а ума не нажил", – отметил Вал.
"Он здоров",– не согласилась Цветок. – "Просто он вырос среди животных. Никто не учил его активному мышлению".
"Дикарь".– подтвердила Надежда.

"Цветок, проверь готовность птенца к транспортировке!"
Страж здоровья двинулась вперед. И тут же я почувствовала всплеск агрессивности со стороны и так уже раздраженных, постоянно вопящих зверей.


Томер – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Я называл Яшу драконом. Раньше. Потому что не видел этих. Возвышающиеся над двухэтажным особняком серые ревущие горы, усеянные шипами и когтями – вот, что такое драконы.

– Стоять! – заорал лейтенант своему разбегающемуся воинству. – Занять позиции! Без приказа не стрелять! Снайперы, целиться по глазам! Остальные, заградительный огонь! По моему приказу!
Блин! Хорошо, что они гранатометов с собой не прихватили.
– Братаны! Не стреляйте! – закричал я. – Они ничего нам не сделают! Только не стреляйте!

И тут один из монстров ринулся к нам.
– Огонь!

Находящийся рядом со мной магавник плотней прижал винтовку с оптическим прицелом. Я среагировал автоматически. Удар, и винтовка лежит с одной стороны, а солдат с другой. Раздалось несколько беспорядочных выстрелов. Краем глаза успев заметить движение, я уклонился от удара прикладом сзади. Прямой удар ногой, и второй солдат отлетел в сторону. Разворот. Вовремя, еще один подскочил ко мне. Каратист. Осторожничает, понимает, что слабо ему. Щелчок затвора, и дуло автомата упирается мне в спину. Все, наши не пляшут.


Крылья Грома – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

Раздалось несколько резких хлопков. Очень странное явление, учитывая, что облачности не было. Какие-то мелкие и твердые, похоже, металлические элементы с силой врезались в щит.

Вот что значит техника безопасности. Если бы мы не позаботились выставить и постоянно поддерживать силовой щит, то это необычное явление могло бы привести к ранению кого-либо из воинов. Надо будет скопировать у Надежды фиксированные события и использовать эти материалы для обучения молодых сотрудников. Никогда не знаешь, с чем можешь столкнуться в дальнем поиске.

Животные тоже были напуганы этим, несомненно, опасным для них феноменом. И решили сорвать злость на нас. С их стороны шла явная и немедленная угроза. Их было много возле пещер. А я чувствовала, что со стороны к нам спешат и другие.

"Уничтожаю источник опасности",– Вал изготовился к атаке.
"Нет!"

Глупый зеленокрылый дикарь, распахнув крылья, бросился между нами и двуногими. Безумный! Он же думает заслонить их от нас. Неужели он не понимает, что нам вовсе не нужно их видеть, чтобы атаковать. Большой Вал просто прикажет их сердцам остановиться, и все будет сразу кончено.

Профессор Зульцман – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

– Не стрелять! – закричал спецагент Левин. – Никому не стрелять! Прекратить огонь!
Яша вдруг отчаянно заревел и, распахнув крылья, кинулся к серым драконам.
– Это контакт, – Левин говорил как бы сам с собой. – Да это же, черт побери, контакт.

Крылья Грома – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

"Прекратить атаку!"– я еще не понимала, почему решила именно так. Но я привыкла полагаться на свое чутье.
"Я разорву их за одно мгновение!" – уперся воин.

Вал – очень хороший спаситель. Только чересчур агрессивный. Впрочем, для молодых мужчин это нормально. Когда-то меня это в них даже привлекало.

"Повиновение вожаку!" – я с силой хлопнула крылом (надо же соответствовать своему имени). – "Прекратить атаку! Все силы на пассивную защиту. Атаковать буду только я сама", – я посмотрела на зеленокрылого. – "Эти животные дороги тебе?"
"Не надо!"– просил зеленокрылый.
"Ты любишь животных?"
"Я ... любить. Да".
"Не бойся", – успокоила я птенца. – "Мы не причиним им вреда".
"В воздухе два неорганических объекта",– передала Надежда. – "Но в них, похоже, такие же двуногие. Один приближается".
Глазами Надежды я увидела шумный кусок мертвой скалы, как ни странно, ведомый живой волей.
"Отгони его!" – велела я.

Томер – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Я лежал на земле, прижатый чьим-то коленом, пока мне скручивали руки сзади. Зато стрелять перестали.
А вот агент этот долбаный, кажись, совсем сбрендил. Встал чудак во весь рост, поднял одну руку вверх и прет прямо на драконов.
– Я полномочный представитель местных властей! Мы пришли с миром! Мы хотим говорить!
Опа! Чего-то с ним не то. Дошел до некого места и вроде уперся во что-то. Все, дальше никак. Вроде как по стеклу распластался и орет.
– Мы пришли с миром! Мы хотим говорить!


Крылья Грома – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.

Я проверила, что птенец прикрыт щитом так же надежно, как и остальные драконы.
"Надежда, передай в стаю: мы возвращаемся. Пусть готовят переход на четверых серых и одного зеленокрылого. Последнее повторить дважды".
"Ты можешь лететь?" – обратилась я к зеленокрылому.

Птенец неловко подпрыгнул, забил крыльями и поднялся в воздух. Остальные этого не оценили. Но я-то помню, что было в дальних гнездовьях до того, как там ввели повсеместный контроль над развитием молодежи. Без посторонней помощи птенец может взлететь только в экстремальной ситуации. Поэтому из шестнадцати предоставленных самим себе птенцов девять никогда не поднимались в воздух. А для пятерых из тех семи, что взлетали, первый полет становился последним.

Что же пришлось пережить этому малышу? Но теперь, во всяком случае, понятно, как он смог выйти на связь со спасителями.

"Уходим! Вал – все силы на пассивную защиту. Цветок – отвечаешь за птенца. Надежда – наблюдение и связь. Я управляю переходом".

Я взлетела последней, для порядка сделав дополнительный виток над пещерами и предупредительно рыкнув на двуногих. После этого я, легко нагнав стайку, заняла свое место в голове. Нагнать было не трудно, так как скорость стайки определяется скоростью самого медлительного дракона, а у нас это зеленокрылый.

"Крылья, что-то не ладно с этим пульсирующим электромагнитным излучением", – передала Надежда. – "За ним кроется чья-то воля, и она направлена на нас".

Надежда была права. Теперь я и сама это почувствовала. Рисковать нельзя. Отход – самый уязвимый этап любого поиска. Если бы знать заранее, я бы подготовила возможность поглощать это излучение и даже использовать его в своих целях. Но без подготовки проще действовать против управляющей воли.

Послать смерть? Но я ведь решила никого не убивать. Есть еще один вариант. Правда, непростой. Когда я еще летала в стае исследователей, однажды нам надо было принести образцы местной фауны. Там были злобные твари. И тогда наш вожак усыпил их, сгенерировав в их крови наркотик. Но он действовал в пределах прямой видимости. А тут задача посложнее. Двуногие (а мне кажется, что за излучением стоят именно они), раза в три мельче тех зверюг. На всякий случай, я могу уменьшить дозу в шесть раз. В конце концов, мне достаточно лишь затуманить их мозг.

"Надежда, мне нужна твоя помощь! Цветок и Вал, передайте мне по семь долей от вашей силы".Ну, вот. Кажется, получилось. Излучение пульсирует по-прежнему, но чуждой воли за ним уже нет.

Капитан Йонатан Голан – 25 июня 1998 г.
Центр контроля воздушного пространства.

– Господин полковник, – позвал дежурный оператор, – место посадки тяжелых целей фигурирует в журнале как закрытая военная зона.
– С каких пор там закрытая зона?
– Объявлена двадцать минут назад.
– Дьявол! Наверняка, испытания какого-нибудь секретного оружия. И после этого меня еще уверяют, что все эти НЛО не разведка противника!
– Господин полковник, там вертолеты.
– Полицейские?
– Нет. Наши, армейские.
– Немедленно свяжитесь с ними. Пусть подойдут поближе и дадут четкую картину происходящего.

Черт! Ну, как же все это не вовремя! Я ведь специально сменился. Сегодня я лишь запасной оператор. Уже давно договорился с начальством, что мне может понадобиться срочно уйти. И вот у Авигайль схватки (на этот раз настоящие), она в больницу на такси поехала, а я тут с этим проклятым ЧП застрял. Ну, ведь все равно же толку от меня нет. Не могу я сейчас на работе сосредоточиться. После выкидыша в прошлом году, если опять что-то не так ...

– Господин полковник, вертолет-наблюдатель выведен из строя!
– Что? Кем?
– Его ведомый сообщает, что ведущий попал в торнадо и его сносит к западу, в сторону моря.
– Во что он попал?
– Во внезапно возникший мощный смерч, господин полковник.
– Вы что, белены объелись? Я знаю, что такое торнадо, лейтенант. Я спрашиваю, какие тут у нас могут быть смерчи, да еще в ясную погоду?
– Не могу знать, господин полковник! Из гидрометеоцентра сообщений нет. Я лишь передаю слова пилотов. А! Вот ведущий только что передал, что успешно совершил вынужденную посадку в двенадцати километрах к западу от места происшествия.
– Господин полковник, НЛО снова поднялись в воздух и легли на обратный курс. Поправка, к четырем первоначальным объектам наблюдения присоеденился еще один помельче. Предполагаю, что это тот самый, что мы наблюдали в последние дни в темное время суток.
– Так! Объект АХ-12 лежит на их курсе?
– Так точно, господин полковник. Только он дальше по курсу от точки их появления. Полагаю, они до него не долетят.
– А вот это уже не важно. Выводите перехватчики на цель с дальних дистанций вне прямой видимости.

Ах, как не вовремя! Ну ведь нагородят же сейчас делов. И Авигайль одна. С доктором надо было мне разговаривать. Она не умеет настаивать. Вот возьму и уйду сейчас. Просто встану и выйду за дверь. Никто небось и внимания не обратит в этом сумасшедшем доме.

Чего это они все притихли? Вроде, все на своих местах сидят. Блин! У всех на мордах дебильные улыбки и слюни во все стороны.

Во второй раз за последние две недели я нажал кнопку общего сигнала тревоги. И врубил канал экстренной связи.

– ЧП в главном центре контроля! Всем постам ПВО немедленно приготовиться к переходу в автономный режим слежения. Передаю вручную сигнал работоспособности каждые 90 секунд. При отсутствии очередного сигнала всем постам приступить к автономному дежурству. Командованию ПВО приготовить к работе запасной центр. Медперсонал и эвакуаторов в основной центр. Немедленно!

Крылья Грома – 25 июня 1998 г.
Пустыня Негев.

"Цветок, состояние птенца?"– запросила я.
"Удовлетворительно. Сил у него достаточно, но он расходует их неоптимально".
"Передай зеленокрылому, что лететь в правильном темпе на заданной высоте значительно легче, чем трепыхаться почем зря".
"Я могла бы взять на себя управление его телом", – предложила Цветок.
"По-моему, он и сам неплохо справляется",– заметила я. – "Впрочем, поступай, как считаешь нужным. Хоть в когтях его неси, но доставь в стаю. И так, чтоб ни одна чешуйка с него не упала".
Вот и переход. Все, осталось только выскочить.
"Внимание, приготовиться к переходу! Перестроение: Вал – ведущий, Цветок и Надежда – поддерживают зеленокрылого, я – замыкаю".
Подошел к концу еще один дальний поиск. Быть может, последний для меня.
Прощай, странный, непонятный, полный опасностей, далекий, чужой Мир!

Конец третьей части

След.