Михаил Зайцев. Яша. Часть IIIa. Дракон.

Форматирование в основном сохранено.
С разрежения автора, выкладывая его книгу.
По техническим причинам третья часть книги разбита на 2 разных поста.


Михаил Зайцев. Яша. Часть I. Хасид.
Михаил Зайцев. Яша. Часть II. Ящер.
Михаил Зайцев. Яша. Часть IIIa. Дракон.
Михаил Зайцев. Яша. Часть IIIb. Дракон.
Михаил Зайцев. Яша. Часть IV. Идущий по Следу.
Михаил Зайцев. Яша. Послесловие.
Мои впечатления о книге "Яша" Михаила Зайцева.

Доктор Оренбурски – ночь на 7 января 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Дорога была кошмарная – кромешная тьма и слякоть. И, хоть я очень спешил, приходилось быть осторожным.

Накопившаяся после напряженного трудового дня усталость словно улетучилась после звонка Ави. Вот оно! Наконец-то. Только бы успеть, увидеть своими глазами. А если что-то пойдет не так? Если понадобится врачебная помощь? Ну, зачем я дал им уговорить себя оставить такое уникальное существо в такой критический для него период в примитивных домашних условиях? Черт бы побрал этот дождь! Ну почему в этом Израиле каждая капля влаги превращается в стихийное бедствие? Почему в Питере дожди никому не мешали? Скорей! Я нужен там. Вот, значит, каково приходится моим коллегам в "Скорой помощи". Биологам проще.

Ниже есть продолжение.

К дому Зульцманов я подъехал уже после полуночи. Дверь мне открыл этот здоровяк – их сторож. Впрочем, остальные домочадцы тоже не спали. Все сидели в столовой и весьма дружно стали подниматься мне навстречу. Я только хотел поздороваться, как вдруг раздалось это ...

Этот звук походил на рев трактора или вой раненого быка, только на пару децибелов мощнее. И я понял, что опоздал. Как был, весь мокрый, в грязных ботинках, я, не здороваясь с хозяевами, бросился к лестнице наверх. Позади слышался топот и чье-то тяжелое дыхание. Перед самой дверью я остановился и подал сигнал остальным, чтоб не суетились. В такие минуты рептилии впадают в безумие и необычайно агрессивно реагируют на любой раздражитель. Из-за двери тем временем раздавались странные звуки: что-то похожее на цоканье копыт, волочение чего-то тяжелого по полу и затем звон бьющегося стекла.

Осторожно приоткрыв дверь, я нажал на выключатель света и огляделся. Ничего опасного я не заметил и, уже более спокойно открыв дверь полностью, вошел внутрь. Остальные вошли следом за мной и недоуменно оглядывались.

Первым к Яшиной лежанке приблизился хозяйский сын. Яша неподвижно лежал в неестественной для ящера позе – на боку, спиной к вошедшим. Мальчик осторожно протянул руку и дотронулся до плеча рептилии. Плечо поддалось неожиданно легко, все тело сдвинулось и перевернулось на живот.
– Он! Он ... – мальчик едва сдерживался, чтоб не зареветь.
– Не бойся. С ним все в порядке. – Я взял мальчика за руку, а другой рукой перевернул "Яшу" на спину. – Вот посмотри. Видишь, на животе порвано и внутри пусто. Это просто старая кожа. Яша вырос, ему стало тесно внутри, и он сбросил свою старую кожу, как ты снимаешь куртку.
– А где же сам Яша? – подал голос Ави.
– Кажется, я догадываюсь. – Заговорил детина-сторож, разглядывая оконную раму. – Окно разбито, грабителей внутри нет, их мокрых следов тоже, и осколки стекла в основном снаружи. Значит, кто-то вышел отсюда через окно.

Не сговариваясь, мы быстро спустились обратно в салон и все стали натягивать куртки и плащи. Я был еще одет, поэтому выскочил во двор первым. Однако преимуществ это мне не дало. Вокруг было темно, дождь продолжал лить, и я остался беспомощно топтаться на крыльце, под навесом с фонарем. Через минуту ко мне присоединилась вся семья хозяев фермы.

– Коби! Коби, ты здесь? – позвала в темноту незнакомая мне девчушка.
Темнота не ответила. И мы еще с минуту продолжали напряженно всматриваться в ночь и прислушиваться.

– Скажите, доктор, – заговорил вдруг сторож, стоявший, в отличие от нас, не под навесом с фонарем, а в стороне и с откинутым, несмотря на дождь, капюшоном плаща. – Вы ведь не на лошади к нам сюда прискакали?

Я проследил за его взглядом, и мне показалось, что я заметил движение крупной тени возле стены какой-то хозяйственной постройки.

– А ну ка, приятель! – одна рука сторожа демонстративно двинулась под плащ к бедру,
а в другой зажегся неизвестно откуда появившийся фонарик, направив луч на обнаруженный силуэт. – Мы тебя видим. Если ты друг – покажись! А если враг – то проваливай!

Тень снова качнулась и, хлюпая по грязи, двинулась к нам. Несколько шагов, и существо вышло на освещенное пространство. Это явление сопровождалось несколькими одновременными вздохами и удивленно-восхищенными возгласами.

– Какой красивый! – незнакомая девушка, единственная из нас, произнесла членораздельную фразу.

И девочка, несомненно, была права.

Он был в холке лишь немногим поменьше лошади. Поступь еще неуверенная, но в движениях уже чувствовалась почти кошачья грация хищника. Мокрое тело блестело в свете фонаря. Хвост, конец которого оставался еще не виден, тащился по земле. Большая с костяными гребнями голова, посаженная на значительно удлинившуюся гибкую, но мощную шею, по-лошадиному фыркнула и попыталась отряхнуться от воды.

Дракон остановился. Его шея выгнулась назад, а крупный хвост одновременно приподнялся и загнулся в сторону. Клацая зубами, драконья морда нелепо ткнулась в свой хвост. Снова выпрямившись, дракон внимательно оглядел нас, его голова медленно склонилась вниз, и огромные, сложенные до этого на спине, крылья слегка раздвинулись в приветствии.

Я почувствовал, что плачу. Потому что понял, что детские мечты иногда сбываются.

Первым пришел в себя Ави:

– Так! Ну-ка, давайте-ка все в ангар. Орен, принеси ключи. Томер, мой компьютер ...
Нет, лучше я сам.

В ангаре был свет, и мне удалось подробнее разглядеть перемены в своем необычном пациенте.

Прежде всего, изменилась его окраска. Из светло-коричневого Яша стал ярко-зеленым.
Более всего выросли его, прежде короткие, лапки, что и создавало половину эффекта от общего увеличения роста. Задние лапы были значительно мощнее передних. Зато на передних были лучше развиты пальцы и устрашающего вида когти. На левую переднюю Яша немного прихрамывал – похоже, зашиб, когда из окна выпал.

Голова ящера выросла почти так же, как лапы. Отчасти, лишь за счет нескольких костяных наростов, защищающих глаза и продолжающихся гребнем через лоб к затылку. Выглядит, как корона, хотя может, наверное, выполнять функцию рогов. Конечно, рога бывают только у травоядных, но, в сравнении с остальными особенностями этого чудесного существа, это мелочь. Гораздо важнее, что вместе со значительно увеличившейся мордой, с рогами и здоровенной зубастой пастью, также увеличилась и затылочная часть головы. Так что, характерные для высокоинтеллектуального существа пропорции черепа проявились еще больше.

Конечно, особенного внимания заслуживали крылья. По общему размаху каждое крыло в два с половиной раза превышало размер самого тела дракона. Сами крылья были кожаными и мягкими, натянутыми на жесткий костяной скелет. В сложенном виде крылья, как и все тело дракона, прикрывались прочным чешуйчатым панцирем. При расправлении крыла прикрывающие его панцирные пластины распадались на отдельные сегменты, прикрывая лишь отдельные части близ суставов крыла с внешней стороны.

Хвост, как ему и положено, был осмотрен мной последним. Его размеры пропорционально остальных частей тела мало изменились. Но на конце появился новый, не замеченный мной прежде орган. Он начинался приблизительно в трети длины хвоста от конца и постепенно расширялся к окончанию. С первого взгляда, это было лишь тяжелое и нелепое роговое утолщение. Но вскоре я заметил, что покрывающие его пластины панциря могут раскрываться так же, как и на крыльях, высвобождая растягивающееся плоское хвостовое крыло – несомненно, руль высоты.

Тем временем, Ави принес и подключил к электрической сети компьютер. Яша немного неуклюже улегся напротив монитора.

– Как Вы себя чувствуете? – поспешил я обратиться к пациенту, прежде чем другие полезут к нему с расспросами.
Дракон осторожно потянулся когтем правой передней лапы к клавиатуре: "Я очень голоден".
– Скажите, доктор, – зашептал мне на ухо сторож. – А он, того. Он нас не сожрет, часом?
Яша снова заклацал по клавишам: "Могу сожрать Томера, если он продолжит болтать глупости".

Яша – 8 января 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


До чего же все-таки замечательно чувствовать себя здоровым! Какое это чудо, какая божественная благодать – здоровое тело! И как легко мы все забываем об этой благодати. Как не ценим то, что имеем. Одна только мысль о том, чтоб проснуться утром, потянуться, почесать хвост и почувствовать, что у тебя ничего не болит. То есть, совсем ничего. Мало того, все тело буквально налито силой и здоровьем. Каждая мышца чуть ли не требует нагрузки. Кажется, готов горы своротить.
Впрочем, пару неприятностей новое тело еще доставляет.
Во-первых, как-то непривычно и неловко управлять всей этой горой мяса. Приходится постоянно сдерживать себя, приспосабливая силу и скорость движений к новым габаритам и инерции. Однако, я недавно уже проходил через нечто подобное. Тогда у меня вообще лапы заплетались поначалу. Теперь хоть не придется учиться ходить на четырех, не думая, какую лапу двигать сначала. Но ведь привык же, и весьма быстро. Вот и теперь надо только привыкнуть.
А во-вторых, банально хочется жрать. Очень хочется. Аппетит просто звериный. И это при том, что ночью меня уже кормили. Ну, тут вся надежда на Орли. И, насколько я чувствую, она уже позаботилась, чтоб я с голоду не помер.
Однако, сперва следует вознести хвалу Господу. За чудесное мое превращение, за избавление от мук, за сильное тело, за добрых друзей, за пробуждение к новому дню, за хлеб насущный. Слава небесам, мне есть за что благодарить Бога. Видно, уготовил Он мне еще немало дел на этом свете, раз не поспешил прибрать к себе, как призывал я Его. Что ж, на все Его воля. Мне же следует быть готовым к выполнению того, что Он пожелает возложить на меня. И раз уж даровал он мне для этого столь немалую плоть, то мне должно позаботиться о ней, а не морить ее голодом. Так что, спасибо тебе Господи, и позволь рабу твоему Иакову поспешить к скромной (надеюсь не чрезмерно) трапезе.
С этими мыслями я и собрался уже покинуть ангар, в котором провел вторую половину прошедшей беспокойной ночи. Причем, провел я эту ночь не на мягкой кровати, а всего лишь на тонкой подстилке, постеленной на жесткий бетонный пол. И, надо сказать, ничуть не жалуюсь – так даже гораздо приятней. Однако на выходе из ангара я приостановился, решая пару практических проблем.
Как быть с одеждой? Нет, я вовсе не испытываю (пока, во всяком случае) физической потребности укрыться от холода. Однако человеку же положено быть скромным и прикрывать телеса свои от взглядов ближних. Прежде у меня хоть пара простыней для этого были. А теперь, чем я прикрою эту тушу? Но с другой стороны, я уже не совсем человек. Вряд ли мое неприкрытое тело станет смущать людей, даже представительниц противоположного пола. И потом, я все-таки дома. Ну, почти.
Вторая проблема так же касалась моих новых размеров. Дело в том, что завтракают тут обычно на кухне. Кухня же, естесственно, расположена в доме. А двери в дом значительно меньше, чем ворота в моем ангаре. Ведь, неспроста же я остался ночевать здесь вместо того, чтоб вернуться в свою комнату.
Но не успел я толком обдумать эту проблему, как понял, что Орли уже выходит из дому с подносом, источающим прямо-таки божественный аромат. Здорово, когда есть заботливые друзья. У которых, к тому же, такие большие подносы и тазики вместо мисок. Плохо только, когда сам ты настолько неуклюж, что не только расыпаешь и разливаешь часть завтрака, но еще и тазик можешь раздавить. Правда, Орли сказала, что это был уже старый тазик, и она давно хотела его заменить.
В ангаре мне было больше нечего делать, а в дом не зайти. Поэтому после завтрака я решил пройтись по двору. Тем более, что Томер уже заканчивал утреннюю тренировку позади дома, а мое молчаливое присутствие при этом у нас уже почти вошло в привычку. Наблюдая за движениями этого, казавшегося мне прежде очень крупным человека, я неожиданно почувствовал новый интерес. А что, если и мне попробовать. Я никогда не интересовался спортом. Но это раньше. И потом, это, должно быть, неплохой способ "обкатать" новое тело, чтобы не давить тазики и не врезаться лбом в дверной косяк.
Когда Томер стал стягивать перчатки, я подошел к груше и неуверенно толкнул ее лапой. Толкнул не сильно, так как знал уже, что мне следует сдерживаться, но груша оказалась намного тяжелее, чем я полагал. Я видел, как эта груша отскакивала от ударов Томера. А у меня она едва качнулась. Неужели Томер такой сильный?

– Хочешь попробовать? – Томер подошел поближе и встал от меня сбоку. – Ну-ка, давай еще раз!
Я ударил снова, на этот раз сильнее.
– Хорошо. Это был джеб* [короткий прямой удар ближней к противнику рукой]. Только вот лапы твои для этого удара мало пригодны. Попробуй-ка лучше хук** [боковой удар одной из рук в голову]. Вот так.
Рука Томера совершила плавное боковое движение и вернулась в исходное положение. А потом снова ударила так же, но гораздо быстрее. Я попытался повторить.
– Эй! Когтищи-то зачем? Порвешь инвентарь, чудик. Погодь тут.
Томер скрылся в своей жилой пристройке и вскоре вернулся с парой боксерских перчаток.
– Вот, примерь. Немного потрепаны, зато у парня, который их мне оставил, кулачищи были почти с мою голову. Тебе впору будет.
С этими словами Томер помог мне натянуть и зашнуровать перчатки.
– А ну, давай снова! Не так. Руку, тьфу ... лапу выше. Вес тела вперед. Да встань ты ровно! Вторую руку наготове держи. Ну, на хвост что-ли обопрись, я уж не знаю. Вот, так уже лучше. Только резче надо и точнее...
– ... А для прямых ударов тебе можно башку использовать. Не все же тебе в нее хавчик пихать. Носом можно. Или носом больно? Нет, только не зубами! Не то я их тебе сам повыбиваю. И вообще, это не по правилам. Ну, лбом попробуй. Бодаться умеешь, или у тебя рога только, чтоб баб приманивать? Во! Так не больно? А если сильнее? Или вон в стенку? Блин! Легче ты, дурак! Дом развалишь, босс тебя еще и не в такое страшилище превратит.

Профессор Зульцман – 10 января 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.



– Значит, говоришь, он просто вырос? – спросил я, откупоривая бутылку пива.
– Не просто, – Алекс взял со стола щепотку соленых "бисли". – Когда головастик превращается в лягушку, это не простой рост. Это сложная и болезненная метаморфоза. Отсюда и жар, и тошнота, и все прочее. Думаю, Яше необычайно повезло, что он встретился с тобой. Даже и не представляю, что могло бы с ним случиться, если бы он достиг метаморфозы в человеческом обличье. Скорее всего, исход был бы летальным.
– И вот еще что, – продолжил Алекс отхлебнув. – Рост и изменения коснулись не только физических органов, но также психики и интеллекта. С этим и связано стремительное интеллектуальное развитие Яши. Прежде его мозг был слишком мал. Я уверен, что и в его поведении произошли перемены. Изменения в психике должны были повлиять на остроту ощущений и на богатство духовного мира. Это должно быть заметно по степени любопытства, юмора, агрессивности, самооценки и многому иному.
– Вопрос в том, будет ли он еще менять шкуру, или это уже окончательный размер?
– Кто знает, какой величины бывают взрослые драконы? Это ведь сказочные существа! Ты представляешь? Я в детстве буквально бредил драконами. Собственно, и профессию я выбирал все из той же тоски по драконьей романтике. Потому и не хотел вам преждевременно рассказывать о своих догадках. Вы бы меня на смех подняли. Я и сам-то поверить боялся.
Алекс вновь отхлебнул из своей бутылки и захрустел "бисли".
– Ты говоришь: "взрослые драконы". Так ведь и Яше уже за полста.
– Да. И это лишь то, что нам известно. Но это ни о чем не говорит. Не следует путать абсолютный возраст с биологическим. Например, собака в четыре года уже матерый зверь, а слоненок и в двадцать лет остается малым детенышем. Я полагаю, что биологически Яша еще подросток, лишь немногим старше твоего сына. Он едва достиг половой зрелости. По человеческим меркам ему где-то лет четырнадцать-пятнадцать.
Не скажу, что док меня обрадовал. Чего можно ожидать от хищного существа с силой быка и с мозгами тинейджера?
– Что же касается дальнейших перевоплощений, – рассуждал меж тем Алекс, – то, с учетом прежнего периода, можно предположить, что в ближайшие лет пятьдесят этого не произойдет. Однако он все еще не завершил скачок роста. Думаю, в течение нескольких месяцев он будет очень быстро расти – пока новая шкура не затвердеет. И аппетит у него при этом будет такой, что дай бог нашим деткам хоть десятую часть.
– Я вот что понять не могу. Раз существует один дракон, значит должны быть и другие. А где они? Почему их никто не видел?
– Думаешь, они все под человечьими личинами попрятались? – Алекс откупорил вторую бутылку.
– Вряд ли, – я с сомнением покачал головой. – Закон сохранения массы еще никто не отменял. Яша, например, изначально был маленьким, почти лилипутом. А когда дракон в нем стал расти, то человек неприлично растолстел. Представляешь, какого размера должны быть люди, под которыми скрываются большие драконы? Слушай, а может и нет никаких драконов? Может, Яшу искусственно создали?
– Сомневаюсь в наличии таких технологий, – Алекс откупорил еще одну бутылку и протянул мне. – Но вот еще что. Яша разумен. Более того, он легко воспринимает сложную техногенную и социальную информацию. Он склонен к общению. Значит, и другие драконы таковы. Но тогда у них должна быть своя цивилизация.
– Ну, так я же и говорю, – никто их не видел.
– Нет, я о другом. Ты же знаешь теорию Дарвина и все такое. Когда человек стал разумным? Когда начал использовать и создавать орудия труда. А у драконов какие орудия? Ты его лапы видел? Ими можно схватить добычу, но держать в них инструмент ... – доктор скептически покачал головой.
– А если у них и инструменты особые, специально под их конечности приспособленные?
– Не представляю таких. Ну ладно инструменты. А что насчет общения? Высокий интеллект подразумевает необходимость постоянного обмена информацией. У Яши превосходный слух. Но его гортань настолько примитивна по сравнению со сложнейшим человеческим речевым аппаратом!
– Может, какие-нибудь ультра либо инфразвуки?
– Исключено. Только самые простые, хоть и мощные колебания.
– Мимика, азбука немых? – предположил я.
– Какая мимика! У человека на лице столько мышц, а у этого одни кости. Только глаза живые и выразительные. Для азбуки немых нужны пальцы. А они у него тоже развиты недостаточно. И потом, все это требует постоянного визуального контакта между собеседниками – непрактично.
В дверь постучали. Я ответил, и в кабинет вошел Томер.
– Простите, босс. Я хочу доложить, что договорился с Ибрагимом. Он будет поставлять баранину. Хорошую и недорого.
– С чего это бедуины так подобрели?
– Они разные. У рэкетиров свой бизнес, у Ибрагима свой. Для Ибрагима – честь, что Вы станете покупать мясо именно у него. У арабов это как реклама, даже еще важнее. Я мог бы и совсем за бесценок договориться, но тоже надо честь блюсти. Но и переплачивать нельзя по той же причине. Есть только одна проблема – кашрут.
– Ладно. Об этом я договорюсь с равом Шимоном. В конце концов, он тоже должен заботиться о своем протеже. Пусть свяжет с каким-нибудь еврейским мясником. Ибрагим будет поставлять скот ему, а он нам мясо для Яши.
– Скажи-ка, Томер, – обратился к охраннику Алекс, – что ты думаешь о физических возможностях Яши? Насколько он подвижен, какая у него реакция, координация и прочее?
– Что есть, то есть! – Томер широко улыбнулся. – Мы с ним позанимались немного. Парень – прирожденный боец. Хороший тренер сделал бы из него чемпиона.
– Ну, так в чем проблема? – мне это показалось хорошей идеей. – Займись им, если хочешь. Пусть не чемпиона, но и ему полезно будет, и тебе веселее. А заодно, присмотрись к нему. Как он развивается? Как общается? Не психует ли понапрасну? И вообще... Ты пива хочешь?
– Коль босс угощает, грех отказываться.
Я подошел к бару, у окна кабинета.
– Черт, кажется, кончилось. И, похоже, опять будет дождь.
Алекс приподнял свой портфель и, заговорщицки ухмыляясь, потряс им. В портфеле что-то подозрительно звякнуло.

"За окнами шумит метель
Роями белых пчел.
Друзья, отставим добрый эль.
Поставим грог на стол".*

[ирландская застольная Бетховена. Правда, обычно, вместо "отставим добрый эль" переводят "запеним добрый эль"]

Мурлыча приятным тенорком, доктор извлек из портфеля бутылку водки и водрузил ее на мой письменный стол.
Я едва сдержался, чтобы не застонать.

Яша – 10 января 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Самец беспечно крутился на виду у лисицы. Прыжок – мимо! Лиса недоуменно обнюхивает норку. А песчанка** [(Gerbil) – мелкий грызун, распространенный в степях и пустынях] уже выглядывает из другой норки за спиной у лисы, чуть ли не касаясь ее хвоста. Мгновенный разворот – и снова пусто. Только мышиный свист из соседней норки. Вот нахал! Да он же просто издевается над молодой лисицей.
Я лежал у края обрыва, и вся противоположная сторона карьера была передо мной, как на ладони.
– Яша! Куда ты пропал? – Орен подошел ближе.
Лисица, услыхав человеческую речь, сперва затаилась. Но потом, решив, что она достаточно удалена от опасности, вновь принялась обнюхивать норки. Все-таки она еще слишком молода. С возрастом наберется ума, если доживет.
А самец песчанки, вроде бы, опять вздумал хохмить. Да вот он показался, пискнул и тут же перебежал к соседней норке. Я чуть не подавился от смеха, когда лиса совершила почти кувырок через голову в тщетной попытке схватить наглеца.
– Что с тобой? Тебе плохо?
Конечно, в издаваемых мной звуках трудно распознать смех. Но разве Орен сам не видит? Ах, да. Тут же метров двести, а животные в защитной окраске. И вообще, уже стемнело. Как это я не заметил? Засмотрелся, должно быть.
– Пойдем домой, Яша! Тебя там доктор спрашивал.

Я с неохотой поднялся и поплелся к дому. А глупая лиса продолжала свою бессмысленную охоту. Она слишком злилась и не желала признавать поражения. Я по-прежнему мысленно следил за этими животными и чувствовал, как лисица пыталась расковырять пару норок. И только тогда, наконец, сдалась. Но при этом решила отомстить. О, да! Запах лисьей мочи очень не понравился песчанке. Ну и поделом – не будет в другой раз понапрасну злить опасных соседей.
Однако надо поторопиться, так как доктор, похоже, собрался уезжать. Я застал его уже во дворе возле машины в сопровождении Томера. Оба были "навеселе".
– Здравствуйте, Яков Израилевич! Как самочувствие? Я Вам у хозяев мазь оставил. А то, я заметил, Вас грибок на хвосте беспокоит.
Вот ведь тоже лис! Сам меня, как и реб Шимон, ребенком считает. Но после моего давнего розыгрыша называет по имени-отчеству, желая подольститься.


Реб Шимон – 17 февраля 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Скоро уже призовет меня Господь. Что скажу я Ему, когда стану держать ответ за деяния свои? Должно мне знать, кого привел я в мир сей. А в таких вопросах не могу я положиться на посредников, как бы ни отягощал меня дальний путь.

Я не вмешивался, когда мои ученики тщетно спорили с охранником. Суета. Зачем? Это его дело – пусть сам разбирается. Если мне надлежит увидеть Иакова, то кто станет на пути Провидения? Охранник заглянул в машину. Я не стал разнимать век – даже это для меня уже не просто. Но сквозь свою постоянную полудрему, я знал, что охранник узнал меня, и это решило дело. Хозяина дома не было, но с ним быстро связались по мобильному телефону.

Иаков был здесь, и он ждал меня. Я жестом велел сопровождающим оставаться в машине. Только один мой самый верный ученик покатил мое кресло вслед за охранником. Ученик был надежный, но и он дрогнул, узрев того, кто встретил нас, едва мы проникли в помещение. Слоненок вырос.

Вот теперь мне следовало смотреть внимательно и ничего не упустить. Иаков медленно двинулся ко мне, и в поступи его было столь же величия, сколь и покорности. Плавно расправились могучие кылья и склонилась огромная голова. Нога же демона хоть и подогнулась, но не коснулась земли коленом. Не преклоняют евреи колен своих пред смертными. Взгляд Иакова был чист. Душа его не таила зла.

И тогда я сделал то, от чего воздержался полгода назад. Возложив обе ладони на главу чудовища, я произнес:

- Да благословит тебя Господь и охранит тебя! Да озарит Господь тебя лицом Своим и помилует тебя! Да обратит Господь лицо Свое к тебе и пошлет тебе мир!"* [благословение коганов из рода служителей Иерусалимского Храма].

Томер – 4 апреля 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Кросс мы совершали регулярно, утром и вечером. Бег – основа основ любого спортивного занятия. Работают все группы мышц. Иной раз тренировку приходится пропускать, но кросс вынь да положь. Я так считаю.

Яша бегает хорошо. И его хвост больше не тащится по земле, а аккуратно подгибается. Но при этом ящер смешно размахивает крыльями. Прям, как курица. Уж сколько я ругал его, чтоб прижимал крылья к бокам!
– Почему ты не пробуешь летать? – спросил я, пока мы переводили дыхание.
– Я пытался, – написал он мне в ответ на компе, который у него теперь постоянно в ангаре стоит. – Крылья мешают.
– То есть, как это? – не понял я. – Без крыльев, что ль, проще летать?
– Они слишком большие. За землю задевают – не взмахнуть, как следует.
– Так ты бы спрыгнул откуда-нибудь. Хоть с крыши.
– Я высоты боюсь – признался Яша.
– Вот те раз! Летучий дракон, а высоты боится. А кто из окна сиганул со второго этажа?
– Я тогда не в себе был.

Для спаринга мы вышли во двор. Как же мне раньше не хватало партнера! А Яша хороший партнер. Моя школа! Семь потов с меня согнал, пока мы снова не вернулись в ангар передохнуть.
– В последнее время ты стал странно двигаться, – заметил я ему. – Будто тебя что-то сковывает.
– Я стараюсь двигаться, как ты.
– Это как же?
– Медленно. Чтобы нам интереснее было.
– Что?!! – заревел я не хуже этой зверюги. – Ты хочешь сказать, что поддаешься мне? Мне?!!
Каков наглец! Терпеть не могу, когда меня разводят.
– А ну, надевай перчатки! Давай-давай, гад ползучий. Сейчас мы посмотрим, кто кому поддается.

У парня явно звездная болезнь. Бывает. Лечится хорошей взбучкой. Да, он действительно очень резв, ловок и силен. Но ловкость и сила это еще не все. Есть еще техника и опыт. А в этом я ему сто очков вперед дам. Ишь, чего выдумал! Как с тренером разговаривать стал! Это залет, боец.

Мы даже не стали выходить из ангара. Пробные удары нам не понадобились – мы и так знаем стиль друг друга. Первым же натиском я почти загнал его в угол, но он-таки извернулся, подлец. Я бы его все равно достал. Но тут мне пришлось защищаться от его удара крылом. Использует численный перевес в конечностях, скотина.

Ладно. И не таких бивали. Есть вещи, до которых ты еще не дорос, сынок. Существуют определенные последовательности комбинаций с вариантами и личными предпочтениями. Есть и особые тайные варианты, которыми не делятся даже с друзьями. То, что называется "коронный номер". Вот я тебя сейчас с одним таким и познакомлю. И будь ты сколь угодно скор, все равно не уйдешь.

Я начал с быстрого лоу-кика* [быстрый и устойчивый круговой удар ноги] с немедленным апперкотом** [удар рукой снизу] левой и внезапным кресент-киком***[очень сильный обратный боковой удар ногой]. Сложная техника, рискованная для новичка, но необычайно эффективная для мастера. У Яши не было ни времени, ни места для защиты. Он был обречен. Блокируя и уходя от первых двух ударов, он неизбежно подставлялся под нокаутирующий кресент-кик. Но еще прежде, чем я начал финальный разворот, Яша асимметричным взмахом крыльев придал себе вращательное ускорение и, провернувшись в вертикальной плоскости, штопором проскользнул у меня под ногой. Для его туши это было подобно прохождению сквозь игольное ушко.

Уже вновь принимая стойку, Яша хвостом зацепил ножку стола, на котором стоял его компьютер. Дракон проводил взглядом разлетевшийся о бетонный пол монитор, а я, чисто автоматически, выполнил свинг* [боковой удар слабой рукой с дальнего расстояния] в голову. И взвыл от боли.

Удар у меня хорошо поставлен. Я голой рукой в бетонную стенку могу лупить со всей дури. Если, конечно, на этой стенке нет костяных выступов, как на драконьей морде. Во время тренировок мы с ним сильно в голову не били. А тут ... Хорошо, что я в перчатке был.

Я накладывал пластырь, а Яша легонько ткнулся мне башкой в плечо.
– Да ладно, – отмахнулся я. – Заживет до свадьбы.
Вообще-то, я сильно поранился. Но не жаловаться же. Шкура у Яши стала, как твердое дерево. Он вообще сильно изменился за пару месяцев. Ростом вымахал раза в полтора против того, каким он предстал перед нами, сбросив прежнюю шкуру. А под затвердевшей кожей тугими буграми перекатываются стальные мускулы.
Но каков гусь! Он ведь меня даже не атаковал ни разу. Удар крылом не в счет – он был слабым, отвлекающим. И как он ушел от кресент-кика! Стоп. А как он ушел?
– Ты знал, – я резко обернулся к дракону. – Как ты знал?
Яша внимательно смотрел на меня.
– Я не учил тебя этому приему. Его вообще мало кто знает. Но ты начал уходить заранее, – я схватил драконью голову обеими руками и притянул к себе, глаза в глаза. – Говори, змей! Признавайся! Ты знал!

Я понимал, что монитор разбит. Нам еще придется за это отвечать перед боссом. Но мне сейчас было плевать на техническую сторону вопроса. Дело в принципе. Пусть он скажет!
– Говори! Как ты знал?
"Ты думать".
Я было начал оборачиваться, чтобы разглядеть, кто это сказал. Как вдруг понял, что звука не было. Слова сами возникли прямо у меня в башке.
Я вновь взглянул на Яшу. Дракон буквально бурил меня глазами и, казалось, был при этом напряжен более, чем при нашем поединке.
"Ты думать громко".


Профессор Зульцман – 26 мая 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


В папке " Research_Yasha" я создал новый файл, озаглавив его просто "Telepathy".
Итак, телепатия. Подумать только! Сколько я прежде бился над этим феноменом. Как разыскивал свидетельства по всему миру. Как сам пытался развить способности. А я ведь действительно кое-что умею. Но с телепатией у меня никогда не получалось. И вот, пожалуйста. Нате Вам дракона, который читает мысли. В цирке выступать можно.
Однако лирику прочь. За дело!

"Резюме исследования телепатических способностей дракона

Цель: исследование возможностей телепатической связи в пассивной и в активной форме, а также их тенденций к развитию.
Метод: пассивные наблюдения, опросы участников и ряд искусственных экспериментов, описанных в прилагаемых файлах.
Объект исследования: молодой дракон (в дальнейшем – Яша).
Продолжительность наблюдений: 50 дней.

В пассивной форме восприимчивость Яши к телепатии, позволяющая ему "читать" чужие мысли, частично проявлялась в течение нескольких десятилетий (точнее установить не удалось). Однако лишь по окончании последней метаморфозы (см. Приложение 1), телепатические способности приобрели устойчивый характер и ярко выраженую прогрессивную тенденцию.

Степень восприимчивости имеет экспоненциальную зависимость к эмоциональной близости субъекта по отношению к Яше и обратную зависимость к квадрату расстояния между Яшей и субъектом. На уровень восприятия влияет также психологическая готовность субъекта изложить свои мысли. В частности, наилучшему восприятию способствует обыкновенная речь субъекта, даже в отсутствие акустической связи между субъектом и Яшей (см. Приложение 3).

При этом основная часть информации воспринимается Яшей в лингвистическом виде, что предположительно связано со словесным образом мышления большинства людей. В тех случаях, когда речь и/или мышление субъекта происходит на неизвестном Яше языке, телепатически воспринимаются лишь зрительные образы и эмоциональная окраска. Почти то же самое происходит, когда в роли субъектов выступают животные.

Восприимчивость Яши к мыслям посторонних (не связанных с ним эмоционально) субъектов многократно повышается, когда мысли субъекта направлены на Яшу либо на эмоционально близкого ему субъекта. А также при визуальном (и в меньшей степени при акустическом), контакте субъекта с самим Яшей, либо с эмоционально близким ему субъектом".

Я загасил окурок сигареты, вытряхнул пепельницу в урну и продолжил:

"Активная форма телепатической связи, при которой субъект воспринимает мысли, передаваемые ему Яшей, впервые проявилась менее двух месяцев назад. Здесь наблюдаются все те же зависимости, что и при пассивной форме. Однако восприятие субъектом происходит исключительно в сжатой словесной форме и сопровождается значительными лингвистическими дефектами.

Данный вид связи носит малоустойчивый характер, требует значительной эмоциональной нагрузки со стороны Яши и проявляется в отношении лишь нескольких, наиболее близких Яше эмоционально, людей".

Во всяком случае, мне бы хотелось верить, что причина именно в эмоциональной близости. Иначе, придется признать, что я, авторитетный экстрасенс, обладаю меньшими телепатическими способностями, чем Томер и Яэль. С другой стороны, Орен необычайно привязан к Яше, но ничего не воспринимает. Может, дело в возрасте? Или в близости духа и общности интересов, будь то религия или спорт? Исследуемая группа слишком мала, чтобы делать серьезные выводы. Ладно, я буду честен, как исследователь, и перепишу последнюю фразу:

"... проявляется в отношении лишь нескольких отдельных людей (см. Приложения 6 и 7).

Способности Яши в обеих формах телепатической связи (как пассивной, так и активной) непрерывно совершенствуются. Предположительно, этому способствуют постоянные тренировки Яши в телепатическом виде общения.

Использование драконом телепатии, несомненно, является признаком наличия в его нервной системе рефлекторных связей третьей сигнальной системы* [система рефлекторных связей (термин введен академиком И.П. Павловым). Различают первую СС (реакция на внешние раздражители), развитую у всех животных, и вторую СС (создание отвлеченного от обстоятельств образа), присутствующую лишь у человека и, возможно, у некоторых китообразных. Наличие третьей СС научно не обосновано и является уделом фантастов, связывающих с ней паранормальные способности]. Что заставляет задуматься об иных вероятных проявлениях необычной психической деятельности этого существа".


Яша – 8 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


"Как мы уже сообщали, вчера вечером в своем доме в Цфате скончался видный религиозный деятель, мудрец Торы, рав Шимон Лифштейн, известный также своими трудами по философии и каббале. К его ученикам принадлежат известные раввины по всему миру.

Будучи тяжело больным, рав Шимон отказывался от госпитализации и умер у себя дома в возрасте девяноста двух лет. Похороны прошли сегодня утром на городском кладбище Цфата. На похоронах праведника присутствовали такие известные религиозные и политические деятели, как ..."

– В отличие от всех этих политиканов, ребе Шимон действительно был мудрецом, – проворчал профессор. – Теперь таких уже нет.
– Что ж, земля ему пухом, – доктор опрокинул рюмку в рот.
Остальные тоже выпили, и я постарался поддержать компанию. Не подумайте, будто я такой уж трезвенник. Все же, я вырос в России. Но пробовали ли вы когда-нибудь лакать бренди языком из миски, находясь во дворе в то время, как миска стоит на подоконнике у открытого окна? Попробуйте – ощущения особые.
Мне было немного странно, что я не испытываю глубокую скорбь по ребе. Но после того, как он приезжал попрощаться, я уже знал, что он вот-вот отойдет в лучший из миров. Да и известие о смерти ребе дошло до меня еще вчера прямо от Яэль. Произошло то, что и должно происходить: Бог дал, Бог и взял. А все, что я могу сделать для ребе, я и так делаю в ежедневных молитвах своих к Всевышнему.
Но несмотря на это, некоторая доля печали закралась ко мне в сердце. Хотя и относилась эта печаль не столько к самому ребе, сколько ко всей нашей жизни и ко всем ближним. Надо быть внимательней друг к другу, пока не поздно. Я хотел было передать это остальным через Томера, но мысли слегка путались, и я передумал говорить.

А, меж тем, на экране телевизора изображение похоронной церемонии сменилось кадрами полицейских машин и людей в форме на склоне каменистого холма.
"Разрешено к публикации сообщение о том, что полиция обнаружила тело военнослужащей, похищенной два дня назад на шоссе неподалеку от самарийского поселения Алон Швут. Напомним, что, по имеющимся сведениям, неизвестные напали на ожидавших попутки военнослужащих срочной службы – девушку и парня. В ходе инцидента солдат получил несколько пулевых ранений и до настоящего времени находится без сознания в реанимационном отделении больничного комплекса "Адаса", а девушку нападавшие, по всей видимости, затащили в машину.
Следствие связывает это нападение с другим происшествием, имевшим место более месяца назад, когда была похищена и убита другая девушка-военнослужащая, севшая в попутную машину.
Пресс-служба Армии обороны Израиля напоминает, что приказом командования всем военнослужащим категорически запрещается пользоваться попутным транспортом".

– Да как же им не пользоваться, – возмутился Томер, – если иначе до дому и не доберешься! От отпуска, что ль, отказываться?
– А что, разве так сложно поймать этих бандитов? – удивился доктор.
– Это территории, – пояснил профессор. – Там свобода действий правоохранительных органов ограничена.
– Да, – подтвердил Томер. – Там проехал пару километров, свернул в любую арабскую деревню и, считай, что ты уже за границей. При том, что власти Палестинской автономии сотрудничают с нашими только на словах. А знаете, в чем главная подлость? Когда этих ублюдков поймают, то они во весь голос станут кричать, что это они так с "сионистской оккупацией" борятся. Тут им сразу и лучших адвокатов, и все условия. Посадят лет на десять, а через пару лет выпустят при какой-нибудь политической сделке. И станут они у себя там народными героями. Тьфу!
– Так пусть наша армия зайдет в автономию и задержит, кого надо, – предложил доктор. – Чего с чучмеками церемониться?
– Это политика, – снова стал пояснять профессор Зульцман. – Мы не можем нарушать договоренностей. Иначе нас обвинят в срыве мирного процесса.
– Да какого еще "мирного процесса"! – встрепенулся доктор. – Это, что ли, мирный процесс? Да тут крови больше, чем в иных войнах. Пару лет тому назад в Тель-Авиве люди боялись в кафе зайти, и автобусы взрывались чуть не каждый день. Нет уж, нафиг! Нечего с чурками в поддавки играть. Они только силу понимают.
– Алекс, мы не можем постоянно воевать, – возразил профессор. – Вы, "русские", такие задиристые просто потому, что не пережили наших прошлых войн. Или еще и от того, что у вас сознание такое имперское. Тут не Россия, которая может одна против всех. У нас маленькая страна. Нам нужен мир с соседями. И если уж выдался шанс на переговоры, надо его использовать.
– Какие переговоры? О чем?! – вскричал доктор. – О том, чтобы самим же отдать то, за что вы так тяжело воевали? Сам же говоришь, мол, страна маленькая. Думаешь, Россия стала бы большой, если бы раздавала земли всем своим врагам? Земля, на которой построен город, в котором я родился, триста лет назад была отвоевана русскими у шведов. А сегодня это второй по значимости мегаполис в России. И никакие шведы к ним больше не пристают, и земли назад не требуют. Это нормальное историческое развитие. Да, ни одна страна ...
Доктор резко взмахнул рукой и сбил стоявший на столе, только что вновь наполненый бокал. Я метнул взгляд на взлетевший бокал в инстинктивном порыве удержать его, и все замерли. И сам бокал, и наполовину уже выплеснувшийся из него бренди повисли в воздухе.
– Ой! – только и выдохнул доктор, опуская руку.
Бокал, как и выплеснувшаяся жидкость, свободно упали на пол, разлетаясь мелкими брызгами и осколками. Прямо упали, а не по дуге, как следовало бы, продолжая начатую траекторию.

Профессор быстро взглянул на меня и поднялся из-за стола.
– На сегодня хватит. Томер, тебе завтра надо будет свозить машину на техосмотр. Я занят буду, оформлю доверенность на тебя.
– А можно мне будет в городе задержаться?
– Пожалуйста. Только возвращайся не слишком поздно. Дом на ночь без охраны не оставляй. Да и отдохнуть тебе надо будет, как следует. Возможно, следующий день у всех нас будет напряженным.
Профессор больше не смотрел на меня. Но думал он именно обо мне. И еще о какой-то моей или его "сигнальной системе", хотя я, ей-Богу, никаких систем у него не брал.


Яша – 9 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Я весь день размышлял над посетившими меня накануне мыслями и решил кое-что предпринять. Пусть мелочи, но это важные мелочи. Надо быть внимательнее к ближним своим. Есть вещи, которые человек сам для себя не сделает. Это должны сделать друзья.
Но в нынешнем моем состоянии мне понадобится чья-то помощь. Телепатически было трудно объяснять, а к компьютеру Яэль добралась лишь к вечеру. Да будет благословенна электронная почта!
"Привет, Яэль! В ешиве мне начисляли зарплату, которая поступала на банковский счет. Номер у меня в памяти, но я никогда не интересовался, сколько там денег. Может ли рав Ицхак пользоваться этим счетом, как мой опекун?"

Электронное письмо я отправил одновременно с телепатической просьбой просмотреть почту. Ответ пришел через минуту:
"Хай, Коби! Тебе деньги нужны? Сколько?"
"Мне нужно, чтобы ты купила кое-что для меня. Я не знаю, сколько это может стоить. И еще, мне хотелось бы найти одного человека..."

Томер появился совсем поздно, в необычайно приподнятом настроении и первым же делом зашел ко мне в ангар.
– Яша, слушай, будь другом! Покарауль за меня сегодня.
Что-то было явно не так. К тому же, я чувствовал, что в машине с Томером приехал кто-то еще. Но я чувствовал и то, что Томеру не хотелось об этом говорить, поэтому я не стал сканировать гостя.
"Караулить. Как?"
– Да ничего особенного. Раз в два-три часа обойди забор. Проверь, что ничего не повреждено, что никто не залез. Сделал обход, и на боковую. Ты ведь и так по ночам гуляешь? А если увидишь кого-нибудь, позови меня. И если босс станет меня искать, тоже позови незаметно. Лады?
"Порядок."
– Спасибо, братан! А то мне хорошенько отдохнуть надо. Слыхал, что босс говорил: завтра большое дело предстоит. Ну, спокойной ночи тебе. Давай, береги Родину, боец!

Томер поспешно удалился, оставив меня в недоумении. В его странном поведении я разбираться не собирался – ведь он этого не хочет, мало ли какие у человека дела. Я сосредоточился на другом: это мое первое ответственное поручение. Я никогда ничего не охранял. Никогда не служил в армии, как Томер. А это, ведь, большая ответственность, когда все спокойно спят и надеются на тебя. Надо быть очень бдительным. Справлюсь ли я? Томер мне доверяет. Надо справиться.
Значит, так. Спать я, конечно, не стану совсем. Тем более, что я действительно брожу больше по ночам, чтоб случайно не попасться на глаза кому-нибудь. А вот забор обходить мне не обязательно. Чего я там не видал?

Я вышел во двор, хорошенько потянулся и лег на открытом месте. Зачем мне куда-то идти, если я отсюда вижу комара, летящего в темноте в пятидесяти метрах по ту сторону забора? Если я слышу топот паука на потолке в моей бывшей комнате на втором этаже? Если я чую запах черного кофе, доносимый ветерком из бедуинского стойбища в километре отсюда? Если я чувствую мысли песчанки в ее норке у обрыва?

В доме скрипнула входная дверь.
"Томер!"
– В чем дело? – мой тренер вышел из своей жилой пристройки и быстро подошел ко мне.
"Орли. Там."
Я кивнул в сторону заднего двора.
– Она меня спрашивала?
"Нет. Искать ведро."
Орли тут же показалась с ведром в руках и немедленно зашла назад в дом.
– Приятель, не напрягайся понапрасну! Свои могут ходить по двору как им вздумается. Это нормально, ты же понимаешь. Тревогу надо поднимать, только если кто-то посторонний снаружи припрется.

Томер вновь скрылся у себя, оставив меня одного.
Еще с полчаса я тщательно старался обнаружить какого-нибудь лазутчика, чтобы оправдать доверие Томера. Потом мне это наскучило, и я принялся перечитывать по памяти комментарии Абарбанеля* [Дон Ицхак Абарбанель – еврейский ученый, богослов и государственный деятель XV в] к Священному писанию. Многое было непонятно, а кое-что я осмысливал заново, и выходило не совсем так, как объясняла мне Яэль со слов своего дяди.

И тут я почувствовал чужаков.
"Томер!"
Чужаки приближались. Я уже чуял их неприятный запах и ощущал их агрессивность.
"Томер!"
"Что стряслось?"
Томер спрашивал мысленно, не выходя наружу. Мне
показалось, что он несколько раздражен.
"Чужие. Сюда. Восемь".
Томер выскочил ко мне в одних трусах, с курткой, с кобурой и с электрическим фонариком в руках.
– Где они?
"Там. Ты слушать? Они выть".
– Тьфу ты, черт. Да это же шакалы!
"Да".
– Дубина ты чешуйчатая! Шакалы постоянно лазят на нашу свалку. Можешь их сам оттуда шугануть, если хочешь. Меня зови, только если сюда чужих ЛЮДЕЙ какая-нибудь нелегкая принесет.

Долгое время больше ничего не происходило. Какие-то звуки исходили из жилища Томера, но этот участок я мысленно экранировал. Я наблюдал за медленным движением звезд, крутил в памяти старые советские и хасидские песенки и решал задачки на арифметическую прогрессию из учебника Орена. Потом я почувствовал, что мой мозг отказывается работать и что я вот-вот засну. Оказывается, дежурить по долгу службы это совсем не то, что бродить по ночам, когда не спится.
Я встал, несколько раз обежал вокруг фермы, потом поработал с грушей. Сон немного отступил. Я зашел к себе в ангар и стал лакать из бака с водой.

И тут я услышал людей. Их было двое, и они быстро приближались на квадроциклах, издавая прениприятнейший шум.
"Томер! Томер! Быстро!"
Мой друг не отвечал, а времени не было. И я рискнул просканировать его мысли активнее. Мысли были очень странные и путанные. И то, что творилось в его комнате, судя по восприятию Томера, тоже было очень необычно. Наверное, он крепко спит и видит сон.
"Томер!"
Делать нечего. Прийдется идти к нему.
Быстро подскочив к окну в спальню Томера, я распахнул жалюзи и с вежливым ревом всунул голову внутрь. В следующее мгновение и мое ворчание, и шум двигателей квадроциклов, и дребезжание распахнувшихся жалюзей – все потонуло в паническом женском визге.

Яша – 10 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.



– Томер, что за шум был тут сегодня под утро?
– Да ничего особенного, босс. Просто Яша спугнул парочку квадроциклистов, – Томер сжал за спиной кулак, так, чтобы мне в окно это было хорошо видно.
– Хм. А мне показалось, что кричала женщина.
– Да. С ними девчонки были.
– Это скверно, – нахмурился профессор. – Яша, зачем ты к ним полез?
– Босс, Яша не виноват. Квадроциклы быстрые, он спрятаться не успел. И потом, они все обдолбаные были. Небось, сами себе не верят теперь.
– Хм, ну ладно. Однако, впредь будьте осторожнее. Оба. А теперь вот что нам предстоит. Ты, Томер, немедленно отправляйся в Беер-Шеву, вот по этому адресу. Возьмешь там на прокат грузовик – закрытый фургон для перевозки мебели. Без водителя, сам поведешь. Вернешься сюда и погрузишь Яшу. Не позднее половины второго вам обоим надо быть в Тель-Авиве...

Томер – 10 июня 1998 г.
Тель-Авив. Гостиница Исротель.


"Двое. Старый и рыжий. Старый много говорить".
– Что он говорит? – спросил я из кабины.
"Плохо понимать. Деньги. Много цифр". – Яша заворочался, поудобнее устраиваясь в кузове грузовика. – "Он говорить правильно. Он так думать".

Босс сейчас сидит на деловой встрече в гостиничном зале VIP-конференций возле какой-то суперкрутой шишки, и Яша через него прислушивается к деловым партнерам. А мое дело маленькое – отправить боссу SMS сообщение: "Все О.К."

Любопытно, что Яша не сразу согласился на эту работу. Говорил, мол, обманывать никого не хочет. Но босс его уломал, объявив это предотвращением крупного мошенничества.

"Неправильно!"– я воспринял не только слова, но и Яшино беспокойство. – "Старый обманывать. Надо много денег. Очень много. А старый говорить: надо мало".
– Хорошо, Яша. Скажи, если еще что не так, – я передал боссу: "Партнеры занижают реальную стоимость проекта".

Кто-то нетерпеливо загудел сзади в клаксон. Перебьется. Не могу я машину переставить. Нам надо поближе быть, чтоб Яша все хорошо слышать мог. Что с того, что стоянки нет? Я же включил аварийный сигнал. Типа, жду тягач из техпомощи.

"Рыжий давать бумаги. Вторая и пятая бумаги – неправильно. Ой, уже не второй, там перекладывать".
Я написал: "Вам передали два поддельных документа."
"Главный человек говорить сейчас. Старый бояться. Я не понимать, он бояться по-английски. Мы делать хорошо, что слушать. Это плохой люди, Томер".

– А ну, вылазь! – кто-то сильно застучал в водительскую дверь.
Скинув в кабине легкую курточку и прикрытую ей кобуру с оружием, я наигранно лениво, поигрывая мускулами, выбрался наружу.
– Чаго надо?
Стоявший передо мной коротко остриженый, крепко сбитый парень в футболке и джинсах неожиданно растерялся.
– Я это ... Я инструмент хотел спросить. Ключа на семнадцать не найдется?
– На семнадцать? Не-а. На семнадцать у меня нету. Я до тридцати двух пальцами закручиваю.
– А. Ну, ладно. Я пошел тогда, – парень неуверенно развернулся и торопливо направился прочь.
С довольной ухмылкой я залез обратно в кабину, вновь облачаясь в куртку и кобуру.

"Этот человек обманывать".
– Конечно. Не мог же он сказать, что так сразу спасовал! – вообще, Яша не дурак. Но иногда ему приходится объяснять простейшие вещи.
"Нет! Это неправильно. Этот человек не бояться. Совсем ничего не бояться".

Я торопливо взглянул в зеркало и успел вновь разглядеть удаляющуюся фигуру коротко остриженного шоферюги. Походка! Дьявол, меня развели, как мальчишку! Это не раскоряченная ходьба нервного водилы, а упругая поступь тренированого бойца. Я осел, самодовольный индюк! Ведь видел же сразу, что парень не из слабаков.
– Хреново, – сказал я вслух. – Может, он нам жучка поставил?
"Зачем нам жук?"
– Так электронная фигня для слежки называется, – пояснил я.
"Томер, почему ты знать?"
– Что я знать?
"Ты хорошо драться, говорить английский, арабский, водить большой машина, понимать жуки."

– Просто мне это интересно. Когда-то... – я невольно вздохнул. – Когда-то мне нравилось играть в шпионов. После армии я документы подавал в Мосад* [израильское агентство внешней разведки]. Меня даже на собеседование вызвали, но тут же и забраковали.
"Почему?"

– Сказали, мол, горяч больно. Ладно. Ты давай не отвлекайся. Чего там у боса слыхать?
"Все хорошо. Профессор говорить. Рыжий злиться. Старый еще больше бояться".
– Злится, говоришь? Ну-ка, повнимательнее за этим рыжим.
"Хорошо. Главный говорить: "спасибо". Профессор прощаться уходить. Рыжий очень сильно злиться. Томер, плохо! Рыжий вставать. Старый не пускать. Но рыжий идти за профессор. Томер!"
– Оставайся на месте!
Я выскочил из кабины и бросился к входу в гостиницу. Лишь увидев охранника в дверях, я сбавил темп. Но опоздал – охранник уже обратил на меня внимание. Хваленая израильская секьюрити, черт бы ее побрал!
– Добый день, адони* [(ударение на последний слог) ивр. "господин (мой)", уважительное формальное обращение, вроде английского "сэр"]. Вы наш постоялец?
Врать бессмысленно – он тут же проверит, только время потеряю и настрою охрану против себя.
– Нет. Мне нужно встретить друга.
– Будьте добры, назовите имя Вашего друга и номер, в котором он остановился.
Проклятие! Это надолго. Может, прорваться силой, пока он один?
В вестибюле за спиной охранника приоткрылась неприметная боковая дверца, и я понял, что опять опоздал. Охранник просто заговаривал мне зубы, а тем временем уже вызвал подмогу. Видно, я ему сильно не понравился. В дверях показался немолодой уже человек, но в хорошей форме и с жесткими чертами лица матерого профи.
– Ищешь проблемы, парень? – матерый не собирался играть в кошки-мышки.
– Наоборот. Я пытаюсь предотвратить проблемы. И ваши, в том числе.
Матерый пристально посмотрел на меня, но я не отвел взгляд.
– Пушку оставь тут.
Во как! Он не спросил, есть ли у меня оружие. Он не поинтересовался лицензией. Ему и так все про меня ясно. С такими не спорят. Я немедленно (но и не слишком резко) вытащил свою "Беретту" и протянул ее молодому охраннику рукоядкой вперед.
Матерый кивнул, одобряя мою реакцию.
– Я с тобой пойду, – решил матерый.
– Только быстро, – я не оборачиваясь и уже совсем не сдерживаясь, кинулся внутрь.
"Яша, направляй!"
"Шестой этаж. Мужской туалет возле лифта. Быстрее!"

Хорошо, что я предварительно изучил план пожарной эвакуации гостиницы. Это очень помогало ориентироваться. Лифтом я, разумеется, пользоваться не стал. Взлетев по лестнице на шестой этаж, я сходу вломился в сортир, одним точным ударом вырубил рыжеволосого здоровяка и помог боссу вытащить башку из унитаза.
Матерый отстал от меня лишь на пару секунд, хладнокровно огляделся и поднес микрофон рации к губам.
– Ицик и Лева, главный вестибюль, шестой этаж, мужская уборная. Немедленно!
– Вам требуется помошь, адони? – обратился матерый к уже почти очухавшемуся боссу.
– Спасибо. Мне бы только умыться.

Матерый молча указал на ряд раковин, а сам наклонился к рыжеволосому, одной рукой проверяя пульс на горле, а другой безошибочно извлекая документы из его кармана. Один взгляд в паспорт, две кнопки на мобильнике:
– Привет, старый черт! Пробей мне одного типа, по старой дружбе. Жду.
В туалет вошли двое крепких ребят в форме охранников. Один из них слегка присвистнул. Матерый, не отрываясь от мобилы, молча кивнул им на рыжеволосого, который уже начал было подниматься. Ребята аккуратно подхватили клиента под руки.
– О'кэй. За мной не заржавеет. Пока, – матерый прервал телефонный разговор и обернулся к своим подчиненным. – Этому господину стало дурно. Проводите его на свежий воздух вне пределов нашей гостиницы и проследите, чтоб он не задерживался по пути.

С этими словами, матерый вернул документы в карман рыжеволосого. Охранники резво вывели рыжего, и матерый вновь обернулся к нам:
– Господа, от имени администрации я приношу вам извинения за этот неприятный инцидент. Чтобы частично сгладить его, я приглашаю вас на коктейль в нашем буфете за счет заведения.
– Спасибо. Мы спешим, – я помнил про странного шоферюгу и про то, что Яша в машине один.
– Хорошо, – матерый вновь пристально посмотрел мне в глаза. – И вот что, парень. Если ты станешь искать работу, всегда можешь спросить меня внизу.


Мири – 14 июня 1998 г.
Тель-Авив. Дом без названия.


Фигурка бородатого старика теперь в рамке. А фигурка человечка со шляпой вроде в какой-то коробке и на колесах.

Томер – поздний вечер 14 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


"Разминка?"
Яша почесался спиной и хвостом об угол дома.
– А разве ты уже поужинал? Раньше у тебя это занимало больше времени.
"Больше не хотеть".
– Жуй, не стесняйся! – ухмыльнулся я, собирая только что почищенное и смазанное оружие. – На те бабки, что босс получил с нашей помощью, он может тебе скупить всех баранов в округе.
"Мой хватит. Доктор говорить, я не расти больше".
– Во как!
"Он еще говорить, мой надо много двигаться".
– Это мы могем.
"Двигаться с крылья".
– Хм. Это сложнее. Хотя, если ты уже поел, то давай начнем сегодня разминку с крыльев.

"Томер, зачем приходить обманывать тот человек в машина?"
– Да я и сам думал. Он ведь не с рыжим был, тот вообще не знал о нас с тобой. И жучка ставить на тачку глупо – она же прокатная. Может, нам показалось?
"Не казаться. Он думать о нас сейчас".
– Он думает о нас? Ты читаешь его мысли?
"Иногда. Сейчас читать. Он много думать про я, ты, профессор".
– Что он о нас думает?
"Я не понимать. И он не понимать. Он искать то, что неправильно. Все, я уже не читать его больше".

Яша весь напрягся, как бы прислушиваясь к чему-то.
– Ладно. Разминку закончили, теперь кросс. Тебе же надо двигаться? Тогда двинули!
И он двинул. Еще как двинул! Только не в ту сторону.
– Ты куда? Погоди, ненормальный! – я кинулся вдогонку.
"Яэль!"
Разве такого догонишь? У него же четыре ноги, да еще крыльями подмахивает. Ну, а догоню, и что дальше? За хвост хватать этакого зверя? Но я все равно бежал изо всех сил. Какой там кросс, это же спринт.
– Стой! Придурок, там же обрыв!
"Там плохо!"

Куда уж хуже! Я и ахнуть не успел, а это чудо в чешуе со всего разбегу сигануло с кручи. Крыльями забил беспорядочно. И бесполезно. Вниз камнем, переворачиваясь через голову.
И вдруг у самого дна, когда я уже думал, что ему кранты, он сумел сделать пару синхронных махов обоими крылами и завис. Ну, садись на дно, дурень! Нет, не угомонился. Еще один сильный синхронный взмах. Еще один. Яша пошел по кругу, набирая высоту. Ух ты, поднялся на прежний уровень!
– Яша! Садись!
Не слушает! Еще высоту набрал, развернулся и лег на прежний курс, стремительно удаляясь от меня. Сумасшедший ящер! Но, молодец парень. Парит наш орел!

Яша – поздний вечер 14 июня 1998 г.
Ночное небо между центральным Негевом и Иудеей.

Если вы когда-нибудь мечтали летать, словно птица, то бросьте эти глупости. Полет – это совсем не так приятно, как кажется в кино или в книгах. Может, оно и красиво со стороны, если не тебе приходится загребать упругий воздух, изнемогая от усталости и боязни высоты, напряженно поджимая лапы, извиваясь всем телом и задыхаясь ветром. Крылья должны двигаться абсолютно синхронно и под нужными углами. Взмахи должны быть максимально мощными и длинными. А дыхание уже сбилось и мышцы отказываются повиноваться.

После того, как я спрыгнул с обрыва и чуть не разбился, я старался лететь не слишком высоко. Пока чуть не врезался в опору линии электропередач. Лишь чудом поднырнув под высоковольтные провода, я понял прочитанное мной когда-то в детской книжке: "Летать высоко легче, чем летать низко. Летать быстро легче, чем летать медленно".* [из сказки шведской писательницы Сельмы Лагерлеф "Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями". Наставления старой гусыни – вожака стаи – молодому домашнему гусю, впервые поднявшемуся в воздух] Так учила старая мудрая гусыня-вожак белого домашнего гуся. И я стал различать теплые воздушные потоки, с которыми было проще набрать высоту. Томер бы назвал это вторым дыханием. "Кто не может летать, как мы, пусть сидит дома!"* [там же]

А мне нужно лететь. Очень нужно. Лететь к Яэль и как можно быстрее. В первые минуты полета я ни о чем ином и думать не мог.

Потому и не заметил вовремя той опоры. Яэль нужна помощь! Скорее! Я же чувствую.

О, как много и как легко я чувствую! Полет изменил что-то в моем восприятии, и я без напряжения чувствую то, что обычно мне удается с трудом. Целая вереница чужих мыслей проносится в моей голове:

"Босс, он со скалы прыгнул и туда, прям как ракета, понесся."

"Пап, эта летучая мышь очень большая!"

"Наблюдение за домом Лифштейна, известного связями с аномальными явлениями, выявило феномен Гифуннера. Следы Гифуннера исчезают после посещения им Зульцмана, также занимающегося аномалией. Вскоре появились косвенные свидетельства наличия в доме Зульцмана крупного хищника. Последнее подтверждается жалобой соседей, у которых пострадал ребенок, а также значительными закупками Зульцманом мясного провианта через третьи руки. Дом Зульцмана начинает регулярно посещать известный ученый-зоолог, а также хорошая знакомая Гифуннера. После смерти раввина Зульцман налаживает контакт с крупным финансовым воротилой, встречается с ним в гостинице и привозит туда нечто габаритное, для чего специально снимается грузовик. Тут же Зульцман получает крупную сумму денег".

"Параметры цели не соответствуют летательным аппаратам вероятного противника".

"Эйва, арахира! Ахд лия даеха!"* [(араб.) Ах ты, дрянь! Да держи же ее!]

Яэль нужна помощь! Скорее! Боже, ну сделай же что-нибудь! Помогите, хоть кто-то! На помощь! ПО-МО-ГИ-ТЕ-Е-Е-Е!!!
"Ярко-желтая ящерица с длинным хвостом".

Я мотнул головой, отгоняя странное видение. Но образ желтой хвостатой ящерицы тут же появился снова. Необычайно четкий и устойчивый образ. Это было, как вспышка молнии. Я вдруг понял, как знаком, как близок мне этот образ. Я почти все понял и ...
В этот момент я увидел врагов, и все остальное перестало существовать для меня. Я был зол.

Капитан Йонатан Голан – поздний вечер 14 июня 1998 г.
Центр контроля воздушного пространства.


– Это что за фигня? – я пометил объект на экране.
– Какой-то частный летательный аппарат, – Борис пожал плечами. – Надо запросить гражданское управление полетов.
– Я их план полетов наизусть знаю, там ничего такого нет. И траектория нехарактерная, скорее, на птицу похоже.
– Так, может, птица?
Борис – классный инженер-электронщик. Но он ни черта не смыслит в аэронавтике.
– Какая птица!? Ты на размеры посмотри. Да и скорость ... Полную характеристику мне, живо! – потребовал я, одновременно включая сигнал общей тревоги.
– Цель: скоростная, маневренная, низколетящая. Курс: северо-восток. Координаты ...

Командир центра контроля вошел сразу вслед за операторами аварийной смены.
– В чем дело, Йони?
– НЛО, господин полковник.
– Какой еще, к чертям, НЛО!? Вы с ума сошли?
– Никак нет! Извольте сами посмотреть.
Ага, сейчас! Сам же знает, что ему и за полчаса не разобраться с приборами. Так, нефиг орать на подчиненных. Доверять надо своим людям, если сам не сечешь.
– Почему не сбиваете?
– Господин полковник, параметры цели не соответствуют летательным аппаратам вероятного противника. Цель удаляется от наших центральных областей и не представляет для нас явной угрозы.
– Это не Вам решать! У Вас есть инструкции.
– Я действую в соответствии с инструкциями, командир. Но если Вы прикажете под свою ответственность ...
– Отставить! Действуйте по инструкциям!
Разумеется, под свою ответственность он ничего не сделает. Интересно, а что бы я делал, если бы он приказал сбивать?
– Вызовите перехватчики, пусть наладят визуальный контакт, – вот теперь полковник занялся своим делом – организацией и согласованием.
– Истребители уже на пути к цели, командир. Но они не успеют.
– Что значит, не успеют!? А как же вы, мать вашу, страну защищать собираетесь?
– Господин полковник, – вздохнул я, – мы защищаем страну от ВНЕШНЕЙ воздушной угрозы. А эта цель взлетела в глубине нашей территории и, при сохранении нынешней скорости, через несколько минут достигнет восточных пределов нашей "необъятной" Родины, чье название не умещается на карте мира.
Пару секунд полковник переваривал эту информацию.
– Свяжите меня с иорданскими коллегами.
Это было разумно. Не хватало еще, чтоб арабы вновь завизжали на весь свет об очередной "провокации сионистских агрессоров", когда этот НЛО перелетит от нас к ним.
– Командир, – подал голос сменный оператор, – цель снижается. Похоже, идет на посадку.

Яша – поздний вечер 14 июня 1998 г.
Иудея, Гуш-Эцион. Шоссе возле арабской деревни.


У меня хватает хладнокровия не падать на машину прямо сверху. А может, это работает какой-то инстинкт. Я спускаюсь и, едва не касаясь спутниковых тарелок и солнечных бойлеров на крышах деревенских домов, начинаю выравнивать скорость с автомобилем. В крайнем дворе какая-то пожилая женщина, заметив меня, в панике бросается в дом. Это не имеет никакого значения. Для меня существует только машина, замедляющая ход перед крутым поворотом, и те, кто в ней. И моя страшная, нечеловеческая злость.

Вот! Когти передней лапы хватают за крышу легковушки и ... потеряв равновесие, я, влекомый собственной инерцией, переворачиваюсь на лету, выпуская добычу из лап. Отчаянным взмахом крыльев и разворотом хвоста мне удается удержаться в воздухе, при этом больно ударившись крылом о придорожный камень. Машину дернуло, и ее пассажиры забеспокоились.

Я зол. Страшно зол, и даже не пытаюсь сдерживать эмоции. Враги уходят, Яэль у них в руках, и все из-за моей неловкости! Взревев от досады, я делаю петлю и вновь выравниваю скорости.

Теперь вам не уйти. Передние лапы удерживают крышу автомобиля. Крылья осторожно меняют угол наклона, гася инерцию. Опираюсь на хвост и заднюю левую. Задняя правая наносит удар, разрывая когтями легкую жесть. Мне незачем смотреть внутрь. Я и так знаю, что там происходит. Я четко осознаю расположение каждого пассажира. Правая передняя загребает изнутри с заднего сидения. Крылья распахиваются, подобно парашюту, срывая меня и мой груз. Я обдираю кожу об острые края разорваного кузова. Машину заносит, а я приземляюсь на обочине и выпускаю груз, чтобы освободить лапы. Посадка жесткая – я заваливаюсь на бок.

Все тело болит. Я качаюсь от усталости и все еще пытаюсь балансировать с помощью крыльев. Но это все вторично. Главное сейчас – моя неутоленная ярость.
На обочине лежит мой недавний груз – два человеческих тела. Одно – женское, неподвижное, в разорванной окровавленной одежде. Другое – мужское, тоже в растрепанной одежде, но шевелится. Мужчина пытается подняться. Я делаю шаг вперед и наступаю ему на грудь. Я зол.

Человек видит меня и начинает в ужасе кричать. Теперь ты боишься, убийца! Почему только теперь? Почему ты не боялся тогда, когда губил чужие жизни и свою бессмертную душу?! Я знаю, что ты сотворил. Я вижу тебя насквозь. И ты напрасно кричишь – я слишком зол сейчас, и твои вопли лишь усиливают мой гнев, возбуждая дикие инстинкты.
Мои когти впиваются в человеческую плоть. Резкое движение головы, и клыки вонзаются врагу в горло, разрывая артерии, ломая позвоночник и почти полностью отделяя его голову от тела. Горячая, соленая, с резким запахом кровь струей бьет мне в рот и в глаза. Я реву от ярости, взбешенный и этой кровью, и человеческим криком, и тем, что он перестал кричать...

Где-то справа, еще не видимая мной, возникает смерть. Я чувствую ее боль и страх. Чувствую врагов, которых надо разорвать на куски.
– Аллах акба-а-ар!
Длинная серия резких хлопков и обжигающая боль в правом крыле и в боку. Я разворачиваюсь медленно, как при замедленной съемке в кино. Или это только мое восприятие?

В сорока шагах от меня перевернутая на бок машина. Один человек еще вылезает через разбитое окно. Второй уже снаружи, лихорадочно дергает оружие. Презренные твари, они смеют убивать меня! И это после всего, что они уже наделали!

Я больше не чувствую ни боли, ни усталости. Я весь дрожу от неудержимой ярости. Ярость кипит в моей крови. Ярость сжигает мое тело изнутри. Ярость душит меня, сдавливая горло. И я с жутким ревом изрыгаю эту ярость на своих врагов...
Резкая боль в глазах, жар у самой морды, и весь мир покрывает оранжевая пелена. Снова кто-то кричит. Пахнет гарью. Все в густой зыбке. Да ведь я же смотрю сквозь третье веко! Открываю глаза полностью.

Шоссе и обочина объяты пламенем. Особенно сильно огонь полыхает вокруг остова автомобиля и человеческих тел возле него. Глаза слезятся. Все тихо и горько.

Ярость спадает. И вместе с ней исчезает невиданный прилив сил, поддерживавший меня в последние минуты.

Надо забрать Яэль. Не могу, я сам еле стою на ногах. Моих сил хватает только на то, чтобы оттащить ее подальше от огня. Правое крыло не слушается совсем. Не может быть и речи о том, чтобы подняться в воздух. Тем более, с грузом.

Вдали на шоссе свет фар и шум мотора. Агрессия, возбуждение, страх, Яэль... Это опять враги! Новый прилив ярости позволяет мне "прислушаться" внимательней:

"Быстрее!"
"Нельзя быстрее, командир. Суфа* [– (ивр.) "шторм", название патрульного джипа. В бронированном варианте имеет чрезмерно высокий центр тяжести, что повышает опасность переворота] перевернется".
"Там пожар! Авария?"
"Это они. Приготовиться к высадке! Помните, они вооружены и у них заложник".


Не враги. Для Яэль это друзья. Но со мной им лучше не встречаться. Я сползаю с обочины, а затем почти слетаю по скалистому склону в ущелье. Ущелье длинное и извилистое. Это хорошо – мне надо уйти подальше.

Профессор Зульцман – вечер 15 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


"По сообщению врачей, состояние Яэль Блих, пострадавшей во вчерашнем теракте, остается стабильным, и ее жизнь вне опасности. Погибшая в том же теракте Шушана Блих (мать Яэль) была похоронена сегодня днем на кладбище в поселении Текоа.
Напомним, что женщины подверглись нападению накануне вечером на автобусной остановке возле поселения Эфрата, где они находились в ожидании автобуса или попутной машины, направляясь к себе домой в Текоа. По сообщению пресс-секретаря Армии обороны Израиля, Шушана Блих была застрелена нападавшими на месте, а Яэль захвачена, но вскоре освобождена в ходе успешной операции сил правопорядка. Автомобиль с пытавшимися скрыться преступниками был атакован боевым вертолетом, и трое находившихся в нем террористов уничтожены".

– Ну и правильно! – Алекс аккуратно стряхнул с рукава сигаретный пепел и собрал его в пепельницу.
– Я был сегодня у Яэль в больнице, – сообщил я. – Она в сознании. Спрашивала о матери и о Яше. О смерти матери ей пока не сообщили, и я не стал.
– Тоже правильно, наверно.
– А про Яшу ты мне все же подробней расскажи.
– Да что ему сделается, этакому быку?! – отмахнулся доктор. – Ему автоматная очередь что слону дробина. Представляешь, из "Калашникова" на боку даже шкуру не пробило. По касательной попали, видно. Ну, крыло, конечно, на вылет. Кости целы. Я зашил, хм, если можно так выразиться. Ну, повязку наложил, антибиотики выписал. Поболит еще пару недель и заживет, как на кошке. Но крыло пусть пока побережет. Скажи, а как вы его эвакуировали?
– Он отсиживался в какой-то пещере. Потом с Томером связался, – я затянулся и приглушил звук телевизора. – Раньше ему не удавалось так далеко передавать, но нужда, как говорится, заставила. А дальше все просто. Сняли грузовик на прокат, мы уже делали так прежде. Подъехали до Эфраты, а там Яша снова связался и направил. Потом только темноты дождались и подобрали. Всего пару часов назад. Собственно, я оттуда тебе звонил. Спасибо, что быстро приехал.

Алекс загасил сигарету.
– А знаешь, что еще интересного в Яше? – лукаво посмотрел на меня доктор. – Кажется, теперь я знаю, зачем у него канавки в деснах. Я мазок снял, там белый фосфор. Под небом и на зубах какой-то налет. Я взял на экспертизу, но думаю, что это магний. Ты понял?
– Напалм?
– Да! Загущенная, самовоспламеняющаяся огнесмесь. Поразительная (во всех смыслах) защитная реакция организма! Он ее отрыгивает. А фосфор через канавки поступает и воспламеняет все это дело при контакте с воздухом. Если дракон при этом сильно дует или, скажем, ревет от боли, то огненная струя выбрасывается далеко вперед. Эх, его бы на рентген! Слушай, может, я как-нибудь ультразвуковой сканер притащу?

Яша – 16 июня 1998 г.
Пустыня Негев. Ферма профессора Зульцмана.


Кровь. Всюду кровь. Кто-то кричит. Кто-то ревет. Ржание коней. Кольчуги сверкают на солнце. Лошади спотыкаются о невидимую преграду. Ломая кости, передние ряды всадников валятся в пыль. Но задние напирают. Их копья устремлены прямо на меня.
– Deus vult!* [(лат.) "Так хочет Бог", боевой клич крестоносцев.]
– Кровь Христова!
"Маленькая желтая ящерица с длинным хвостом".
Кровь хлещет прямо мне в морду.
– Аллах акба-а-ар!
Резкие хлопки и боль в правом крыле.

Я проснулся от боли и аккуратно перевернулся с опорой на здоровый бок.
"Аллах акбар!" – это значит: "Господь велик!" Убийца и насильник, как он мог призывать Господа себе в помощь? Неужели все свои злодеяния он совершал во имя Господа? Как такое может быть!?
А как это сделал я? Мне стало совсем не по себе. Да ведь я же был готов сожрать человека! Господи, что со мной происходит?
"Пришедший убить тебя – убей его первым". Так учит Святое Писание. Но ведь мне не было необходимости убивать. Я мог просто забрать Яэль и скрыться. Именно так я и собирался поступить в самом начале. Но потом что-то изменилось. Я желал убивать. И начав, уже не мог остановиться.

Я встал и начал молиться. Но легче на душе не становилось. Мне нужен совет раввина. Но обычный рав не сможет понять. Ребе Шимон бы понял. А без него ... Тут нужен кто-то, кто смотрел смерти в лицо и сам нес смерть.

"Томер, ты убивать?"
– Что?
"Раньше. Ты убивать враги?"
– Ах, это! – Томер присел на стул. – Да я, признаться, и сам не знаю.
"Как?"
– Я бывал в бою. Стрелял сам, и в меня стреляли. А уж порешил ли я там кого, или как? Не знаю, скальпов не снимал.
"Но ты хотеть убить там?"
– Там? Тогда? – Томер поскреб голову. – Да, конечно, хотел. Я боялся и злился. Моего кореша ранили, и я поквитаться думал.
"А сейчас?"
– Что сейчас? – не понял Томер.
"Ты хотеть, чтоб тогда ты убить?"
– Сейчас? Нет, наверное. Сейчас бы я хотел, чтоб тогда я их там покалечил так, чтоб они жили, но воевать уже не могли. И чтоб у других, на них глядя, пропала охота воевать с нами.
С минуту мы сидели молча, и каждый думал о своем.

"Там я убивать. Я так хотеть. Не потому, что они хотеть убивать меня. Просто, я хотеть их всех убивать. Это плохо".
– Что ж плохого? Ты все верно сделал. Я бы тоже таких порвал, если бы довелось.
"Потому, что они арабы?"
– Потому, что они враги. Но даже не в этом дело. Арабы всякие бывают, и враги могут быть разными. Как бы тебе объяснить? Вот смотри. Люди могут быть совершенно разные. Сильные и слабые, трусливые и смелые, умные и глупые. Евреи, арабы или японцы какие-нибудь. Но они все люди, понимаешь? Просто, люди. Не герои сказочные, не боги, не супермены. Такие же, как я или ты, как босс или Ибрагим. Каждый со своими недостатками. Люди могут враждовать и даже сражаться друг с другом насмерть. Но они все равно должны оставаться людьми. А бывают такие нелюди, монстры в человеческом обличье. Оборотни. У них только тело человеческое, а душа ... А, может, ее и нет у них вовсе, души-то. Вот таких надо убивать всегда, при первой же возможности. И честные солдаты таких в плен не берут. А то и свои мочат. Как бешеных шакалов, пока они других не покусали.

Старший сержант Юсеф Фарес – 16 июня 1998 г.
Иудея. Военная база недалеко от поселка Эфрата.

На стук в дверь ответили немедленно, и я вошел внутрь. Не так уж часто бывал я в этом кабинете. Тем более, не было еще случая, чтоб сюда срочно вызывали лично меня по какому-то неотложному делу. Командир базы сидел за своим столом на обычном месте. Напротив него расположился человек средних лет в гражданской одежде.
– Проходи, Юсеф. Садись, – командир указал на стул по другую сторону стола от гражданского так, что я оказался лицом напротив них обоих. – У нас с этим господином есть пара вопросов к тебе по поводу того случая позавчера.
– Так ведь все в отчете записано, – пожал я плечами.
– Мы читали отчет, – подал голос гражданский. – Но нам необходимо выяснить кое-какие подробности.
– Так спросите у командира патруля.
– Может, и у него спросим. А пока мы спрашиваем у тебя.
– В чем дело-то?
– Ну, а ты сам ничего необычного не заметил, о чем хотел бы нам рассказать? – спросил командир базы.
– Нет, – легко ответил я на вторую часть вопроса.

– Как твое полное имя, воин? – гражданский заговорил по-арабски.
Я присмотрелся к нему внимательнее. Вполне заурядный темноволосый человек, крепкого телосложения. Вообще-то, среди израильских евреев немало выходцев из восточных стран, прекрасно знающих арабский язык. Но этот на них не похож. Наверно, его родители из разных стран: от одного он унаследовал почти европейскую внешность, а от другого выучил арабский язык.
– Юсеф Тариф ибн Муафак Фарес, – назвался я.
– Откуда ты родом?
Какой необычный у него диалект. Не сирийско-ливанский, как у меня. И не палестино-иорданский, как у местных арабов. Он говорит так чисто, как, наверное, разговаривают на Аравийском полуострове.
– Я из Маджаль Шамс.
– Ты ездил домой на празники пророка Шуэйва?
Так, это уже интересно. Большинство евреев вообще не понимают, чем друзы* [арабоязычная этноконфессиональная группа смешанного арабо-курдо-арамейского этногенеза, исповедающая собственное вероисповедание] отличаются от арабов. А этот даже знает наши праздники. Хоть это и не тайная часть, в отличие от многого другого, что открыто лишь избранным мудрецам-уккаль.
– Да. Командование предоставило мне отпуск по моей просьбе. Я побывал дома и посетил гробницу пророка.
– Маджаль Шамс, говоришь? Имад Фарес тебе не родственник?
– Он мой дядя.
– Я знаю его. Достойный человек и храбрый воин. Не думал я, что в его доме родятся лжецы и трусы.

СПОКОЙНО!!! Главное, спокойно. Я – воин. Я умею держать себя в руках. Пусть белеют костяшки пальцев, судорожно сдавивших под столом рукоять автомата. Я не стану сразу вскакивать из-за стола и бросаться на обидчика. Если понадобится, я убью его позже.
Будь предо мной другой человек, я бы не придал такого значения его словам. Евреи – они бросаются такими словами, совершенно не задумываясь. Но этот! Он знает, что для друза не существует греха более тяжкого, чем ложь** [первая из семи друзских заповедей обязывает человека к искренности. Однако допускается ложь иноверцу, если это во благо общины. Более того, под принуждением друзы могут легко отступать от своей веры и клясться в преданности другим, сохраняя при этом в душе верность своим убеждениям], и человека презреннее, чем трусливый воин. Он специально показал мне свои познания, чтобы придать вес оскорблению. Он действительно знает мою семью, а, значит, может сообщить ей о моем унижении.

Я не могу этого допустить. Или я немедленно опровергну все его обвинения, или придется доказывать свою невиновность кровью.

– Что хочет знать человек, не называющий своего имени? – я, не мигая, смотрел в глаза обидчика.
– По чьему следу ты шел два дня назад? И почему прекратил преследование?
– Я отвечу тебе, чужак. Отвечу правду, хотя и знаю, что ты в нее не поверишь. Но знай же и ты, прежде чем услышишь мои слова, что если ты усомнишься вновь, одному из нас не суждено будет выйти за эту дверь.

Не снимая своей левой руки со стола, я двинул правую руку с с укороченой М16 под столом чуть вперед, цепляя рукоятью затвора за ременную петельку форменных брюк.
– Что происходит? – услышав щелчок затвора, не понимавший нашего разговора командир базы вскочил с места.
– Все в порядке, – гражданский, не меняя ни позы, ни выражения лица, остановил командира успокаивающим жестом.
– Говори, воин! – вновь обратился он ко мне по-арабски. – Я слушаю тебя.
– Это был Шайтан.
– Почему ты так решил? – гражданский совершенно не удивился услышанному.
– Об этом кричала солдатам деревенская старуха. Она видела, как Шайтан гнался за бандитами. Она умоляла солдат остановиться, но они не знали арабского и не поняли ее.
– А почему ты не сказал об этом командиру патруля?
– Он не спрашивал. Да и с его упрямством он бы специально напролом пошел.
– Значит, ты отказался от преследования из-за воплей выжившей из ума женщины?
– Нет. Я следопыт. Я видел следы Князя Тьмы. Я шел по ним более километра. Но у человеческих сил есть предел. В семье Фаресов нет и никогда не было ни трусов, ни лжецов. И я не дрогну, выйдя один против тысячи. Смерть в бою – честь для воина и прямой путь к возрождению во чреве матери* [боевой клич друзской конницы, наводившей ужас на всех врагов со времен крестоносцев до такой степени, что британские военные хотели воссоздать друзскую кавалерию даже в годы Второй мировой войны. Друзы верят в переселение душ, что является ключом к их презрению смерти и фантастическому бесстрашию друзских воинов в бою]. Но Шайтан – это другое. Шайтан может сожрать души воинов и увлечь их прямиком в ад. Я видел, что он сделал с бандитами.
– Что ты сказал командиру патруля?
– Он спросил, чей это след. И я ответил, что след пренадлежит четвероногому** [как и многие иные условные коды, изначально предназначенные в Армии обороны Израиля для переговоров по рации, это слово перешло в армейский жаргон и означает любое животное. Юсеф схитрил: он вполне правдиво сообщил командиру, что преследуемый передвигался на четырех ногах, при этом намеренно вводя его в заблуждение намеком на то, что речь идет об обычном животном]. Тогда он доложил по рации и велел прекратить погоню.
– Я верю тебе, воин, – гражданский уселся в более расслабленной позе. – Но мне нужно, чтобы ты подробно описал этого Шайтана.
– Я его не видел, – напомнил я, опуская оружие.
– Ты же следопыт. Ты видел его следы.
Подняв над столом обе руки, я слегка потер лоб.
– Он весит около двухсот пятидесяти килограмм. Ростом в холке около двух метров и метра три в длину, не считая хвоста. Хвост длиннющий и довольно тяжелый. И еще крылья, размера которых я не знаю, – он держал их сложенными. Тело покрыто чешуей. На лапах по четыре пальца и когти более пяти дюймов длиной. Силы у него просто неимоверные. Он по скалам скакал легче горного козла. Хотя и был ранен.
– Он был ранен? – заинтересовался гражданский.
– Да. Он оставлял кровавые пятна на камнях.
– А, может быть, кровь не его.
– Его. У человеческой совсем другие вкус и запах.

Гражданский кивнул и заговорил на иврите:
– Спасибо тебе за помощь, Юсеф. Я передам при случае твоему дяде, что ваша семья может гордиться таким воином, как ты.
– Хорошо, Юсеф. Ступай, – отпустил меня командир базы.
Я поднялся и направился к выходу. Но в дверях снова обернулся.
– Не ходи за ним, незнакомец. Не к добру это.

След.